Сэм опустился на колени и осмотрел откопанный коричневый материал, после чего встал и снова взглянул на контуры.
— Это дерево, — сказал рулевой.
— Вижу. Вопрос в том, почему его регистрирует наш прибор, — отозвался исследователь.
— Потому что там не только дерево. Наверняка железо и ряд других металлов, — предположил моряк.
Реми не спускала с мужа глаз.
— Ты думаешь о том же, о чем и я? — спросила она.
— Я не хочу пока слишком взбудораживаться или приходить к скоропалительным выводам, — осторожно ответил Фарго.
С этими словами он повернулся к людям, которые остановились поблизости, оценивая лед:
— Будьте осторожны. Копайте снаружи дерева. Вы видите, где оно исчезает подо льдом. Держитесь с внешней стороны этой штуки.
По приказу Ральфа Виллбэнкса подошли другие моряки, и вскоре они уже разбивали корку льда всем, что смогли найти, — лопатами, кирками, монтировками, молотками… К исходу дня основная часть похороненной во льду конструкции оказалась на виду, и всем стало предельно ясно, что это такое.
— Корабль викингов, — произнесла Реми полным благоговения тоном.
Сэм кивнул:
— Действительно. Первый, обнаруженный на Баффиновой Земле. Несколько таких судов было найдено в Гренландии, но здесь — никогда. Это потрясающе! И он в идеальном состоянии. Лед все сохранил.
— Что там такое? Ты можешь разглядеть? — окликнула его жена, стоя у середины длинного судна.
— О чем ты? — спросил Сэм, присоединившись к ней.
Реми, прищурившись, вгляделась в лед внутри корабля:
— Я что-то вижу.
Фарго прикрыл глаза руками справа и слева и вгляделся во мрак, но потом покачал головой:
— Свет угасает. Не могу рассмотреть.
Он окликнул через плечо:
— У кого-нибудь есть фонарик?
Две минуты спустя Виллбэнкс появился с длинным черно-алюминиевым фонариком, включил его и передал Сэму.
— Спасибо, — сказал тот и направил луч на лед, местами совершенно непрозрачный. Свет как будто исчез, пронзив молочно-белые участки льда, а потом осветил предмет, который привлек внимание Реми. Женщина отпрыгнула назад. Сэм же продолжал пристально всматриваться в лед.
Невидящие голубые глаза мужчины уставились в вечность из мерзлой тюрьмы — на лице его было недоуменное, мирное выражение. Он вцепился в то, что осталось от изорванного паруса, и всем была ясно видна его взъерошенная светлая борода. Много веков назад он укрылся тяжелым плащом из шкуры какого-то животного в тщетной попытке предотвратить неизбежное.
