— Если Китай был прежде учителем Японии, — о, это была когда-то великая страна! — то сейчас там упадок, междоусобицы. Китай умирает, подобно Римской империи, и для спасения ему нужны мы, как свежая культурная сила. Сами китайцы заинтересованы в том, чтобы попасть под влияние родственного по культуре и духу народа, иначе его все равно разделят белые страны и величайшая в истории культура не возродится.
Имада, излучая восторженную улыбку, рассеянно перебирал на столе листки прозрачной вощеной бумаги.
— Вы правы, барон! — воскликнул он с неподдельной горячностью. — Разве шанхайские купцы прежде обманывали при сделках? А теперь — на каждом шагу!
Имада задумчиво поковырял во рту зубочисткой, стараясь понять цель прихода барона и его пространных политических рассуждений, но вдруг с испугом заметил, что дверь за спиной его гостя бесшумно открылась и в кабинет вошла Сумиэ, нарядная и гибкая, как золотистый бамбук, намереваясь, по-видимому, позвать отца завтракать. Барон Окура, стоя спиной к двери и не замечая вошедшей, со сдержанной страстностью продолжал:
— Великий японский народ должен стоять выше всех и смотреть дальше всех! Мы должны помнить, что все еще существует название Владивосток, что по-русски означает владеть Дальним Востоком…
Имада сделал дочери торопливый испуганный знак скорее уйти назад. Сумиэ скрылась так же беззвучно и быстро, как и вошла. Барон Окура, возбуждаясь от собственных слов все больше и больше, продолжал говорить с возрастающей страстностью и почти комичной торжественностью самурая-фанатика.
— У России тоже идеи и цели безумцев!.. Они талантливы, но глупы. Ничего в меру, все в увеличенных дозах… Величайшая ошибка истории человечества заключается в появлении на Востоке русских. Русским нечего делать здесь: как рабочие они уступают китайцам; как организаторы — нам… Но тем внимательнее мы должны следить за их действиями. Какой бы могущественный враг ни противостоял распространению священных идей императора, он должен быть уничтожен!
При этих твердых и резких словах Имада внезапно почувствовал в коленях и кончиках пальцев ту сладкую беспокойную дрожь, какую испытывает счастливый игрок, когда лопатка крупье со звоном подвигает ему золотые монеты. Цель посещения барона казалась ему теперь ясной. Молодые военные вожди, как видно, решили наладить с директором «Общества изучения Запада» самую тесную связь, намереваясь использовать его знание Советского Союза для своей пропаганды. Имада ждал этого момента давно: это звенело золотом, сотнями тысяч иен, и потому, боясь теперь просчитаться, сделать неверный шаг, упустить из рук сказочный случай, он жадно прислушивался к каждому слову всесильного аристократа, высчитывая в то же время сумму, которую он мог безбоязненно попросить из секретного фонда военного министерства. Если барон говорил с ним, как с равным, прямодушно и дружески, то, безусловно, акции «Общества изучения Запада» поднялись в его кругах высоко. «Союз резервистов», насчитывающий миллионы сторонников, «Общество свастики» и некоторые другие организации того же характера процветали и ширились благодаря помощи этой же группы. всесильных военных аристократов, ведя по заданиям их штаба секретную работу в Китае, Сибири и даже на Филиппинах и в Индонезии.
