После того как Эрна дала обоим немного еды, он встал, прошел в котельную до бачка, с жадностью попил пресной воды и сейчас же сел снова. Казалось невероятным, чтобы этот больной истощенный старик, неловко ступавший теперь шаткими ногами по скользкой настилке, сам спустился по тросу и проплыл несколько сотен ярдов от «Сумбы» до «Карфагена».
Эрна сидела на опрокинутой вагонетке около Наля и быстро о чем-то с ним говорила. Глубокая нежность к брату сквозила во всех ее движениях и взоре, совершенно стирая с лица привычную строгую сдержанность последнего времени. Наль показался Ярцеву почти таким же, как полтора года назад, — только более возмужалым и похудевшим. В продолговатых глазах его по-прежнему горел упрямый огонь, но на широком, когда-то спокойном и чистом лбу жизнь уже провела свои глубокие борозды скорби. Держался он просто и жизнерадостно, но это происходило скорее от минутного возбуждения и приподнятых чувств, чем от действительной бодрости. Было заметно, что силы его ослаблены чрезвычайно и только большой запас молодого здоровья помог ему перенести все ужасы пыток и заключения.
— Не плохо бы скорее спрятать нас, — сказал он, оглядывая, трюм. — Если будет ночная поверка, побег обнаружится сразу, и тогда пойдут шарить по всем кораблям. Для здешней полиции международные законы не писаны.
— Местечко есть… Чуть тесноватое, зато до отхода ни один дьявол не сыщет. Обмозговали мы, — ответил поспешно Ким.
Кореец провел беглецов через котельную в лабиринт трюмов и труб. Сзади, намеренно отставая для наблюдения за тылом, шли Ярцев и Эрна.
К концу пути пришлось продвигаться ползком, при свете карманного фонаря, в возрастающей духоте и рыли. Наль полз уверенно и быстро, не отставая от корейца. Савар задыхался, несколько раз хватался за сердце, но продолжал молча ползти, пока не достиг удобного, защищенного от любопытных глаз закоулка, где уже были припасены волосяные подстилки, банки с консервами и целое ведро воды.
В эту ночь не спали все шестеро. Но опасения оказались напрасными: на рассвете «Сумба» задымила еще гуще, проревела отходным гудком и отняла от набережной швартовы.
На час позднее пошел в противоположном направлений «Карфаген».
В Сингапуре, густо обросшем железобетонными фортами, жерлами мощных пушек и вышками прожекторов, «Карфаген», по телеграмме компании, принял на борт около сотни палубных пассажиров. Это были китайские и кохинкинские кули, завербованные когда-то для военных работ в болотах и джунглях Малаккского полуострова. Тысячи сильных здоровых людей были завезены сюда с материка вербовщиками английских подрядчиков, но отсюда возвращались на родину лишь жалкие кучки полукалек. Гнилая вода окрестностей Сингапура с тучами малярийных комаров и эпидемии смертельных болезней превратили военные работы в массовое истребление кули.
