Прошелся Ванька по кругу раз пять, остановился.
– Давай!
Мишка бросил на снег две бабки.
Ванька опешил:
– Мы же за три договаривались!
– Хватит.
Ванька передвинул шапку козырьком на затылок и медленно пошел на Мишку. Тот изготовился. Ванька неожиданно дал ему головой в живот. Мишка упал. Заварилась веселая потасовка. Половина была на Ванькиной стороне, другие – за Мишку. Образовали кучу малу.
Но тут кто-то крикнул:
– Училка!
Всю кучу ребятишек как ветром сдуло. Похватали сумки – и кто куда! Ванька успел схватить с кона несколько бабок, перемахнул через прясло и вышел на свою улицу. Он был разгорячен дракой. Около дома ему попалась на глаза снежная баба. Ванька дал ей по уху. Высморкался на дорогу, как Мишка Босовило, вошел в избу. Запустил сумку под лавку, туда же – шапку. Полушубок не стал снимать – в избе было холодно.
На печке сидела маленькая девочка с большими синими глазами, играла в куклы. Это сестра Ваньки – Наташка.
– Ваня пришел, – сказала Наташка. – Ты в школе был?
– Был, был, – недовольно ответил Ванька, заглядывая в шкаф.
– Вань, вам про кого сёдня рассказывали?
– Про жаркие страны. – Ванька заглянул в миску на шестке, в печку. – Пошамать нечего?
– Нету, – сказала Наташка и снова стала наряжать куклу – деревянную ложку – в разноцветные лоскуты. Запела тоненьким голоском:
Ох, сронила колечко-о
С правой руки-и!
Забилось сердечко
По милым дружке-е…
Наташка пела песню на манер колыбельной, но мелодии ее – невыносимо тяжкой и заунывной – не искажала. Ванька сидел у стола и смотрел в окно.
Ох, сказали, мил помер –
Во гробе-е лежи-ит,
В глубокой могилке-е
Землею зарыт.
Ванька нахмурился и стал водить грязным пальцем по синим клеточкам клеенки.
Голос Наташки, как чистый ручеек, льется сверху в синюю пустоту избы.
Ох, надену я платье-е,
К милому пойду-у,
А месяц укажет
Дорожку к нему-у…
– Хватит тебе… распелась, – сказал Ванька. – Спой лучше про Хаз-Булата.
Наташа запела:
Но тут же оборвала:
– Не хочу про Хаз-Булата.
– Вредная! Ну про Катю.
– Катя-Катерина, купеческая дочь?
– Ага.
– Тоже не хочу. Я про милого буду.
Ох, пускай люди судю-ут,
Пускай говоря-ат…
Ванька поднялся, достал из-под лавки сумку, сел на пол, высыпал из сумки бабки и стал их считать. Вид у него вызывающе-спокойный; краем глаза наблюдает за Наташкой.
Наташка от неожиданности сперва онемела, потом захлопала в ладоши:
– Вот они где, бабочки-то! Ты опять в школе не был? Обязательно скажу маме. Ох, попадет тебе, Ванька!
