детский...
- Чаю хочешь, товарищ Белов? - спросил Сталин, и не дожидаясь ответа приказал куда-то
в пространство, - Чаю нам.
- Спасибо, - сказал Саша, принимая стакан, принесенный горничной. Отхлебнул, -
Вкусно, спасибо.
Иосиф Виссарионович молчал, мешая чай ложечкой.Ситуация складывалась - глупее не
придумаешь: Сталин не понимал о чём можно разговаривать с таким странным
мальчишкой, который совсем не напоминал ребёнка, а Белов, который в жизни никогда не
встречался с первыми лицами государства, не представлял о чём можно вести беседу с
самим Сталиным.
- Ты кто? - внезапно спросил вождь, вперив в Белова тяжелый, давящий взгляд. - Говори.
И правду говори: мне врать нельзя.
- Все равно не поверите, - ответил Саша и отвел глаза. - Я бы не поверил.
- Говори, я попробую поверить.
- Александр, только не Белов, а Ладыгин. Шестьдесят восемь лет, полковник в отставке, подразделение специального назначения внешней разведки. Погиб в две тысячи тридцать
четвертом году. И вот... - Он развел руками и повторил, - Вот...
Сталин молчал. Очень долго молчал. Потом тряхнул головой:
- Значит, ты в шестьдесят шестом родился?
- Да.
Снова долгое молчание.
- Когда я умер?
На этот раз Белов не отвел взгляд:
- В тысяча девятьсот пятьдесят третьем.
Сталин покачал головой, затем принялся обстоятельно набивать трубку, ломая в нее
папиросы. Взял со стола спички, закурил, выпустил клуб дыма, потом вдруг спохватился:
- Сам курить не хочешь?
Белов усмехнулся и покачал головой:
- Вообще-то, я - курящий... был. Но новый организм портить не хочу.
- Правильно...
Снова повисло долгое молчание. Белов не знал, что сказать Сталину, Сталин не знал, что
спросить у Белова.
- Война будет?
- Да. С немцами, - предваряя очевидное продолжение, сказал Саша. - Начнется двадцать
второго июня сорок первого года.
- А когда победим? - быстро спросил Сталин, и Александр восхитился его уверенностью.
- В сорок пятом. В мае. Восьмого числа они подпишут капитуляцию, через двадцать
четыре часа мы ее признаем.
- Долго, - покачал головой Сталин.
- Еще бы. Потеряем Киев, Севастополь, Одессу, Минск, Смоленск, - Белов запнулся,
пытаясь вспомнить основные города, которые потом освобождали с таким трудом. - Еще
Харьков, Ростов, всю Прибалтику. В сорок первом немцев с большим трудом остановили у
Москвы, а они в сорок втором снова как поперли! Под Сталинградом только остановили...
Ленинград в блокаде с сорок первого, прорвут только в сорок третьем...Двадцать
миллионов человек...
