– Аден? – в голосе матери прозвучали вопросительные нотки.
– Это всего лишь формальность, мать. Я уверен, Доминик справится с этой проблемой. Я вам не нужен.
Она дернула носиком – явный признак неудовольствия.
Аден перевел взгляд на своего наставника, не сомневаясь, что Доминик его поддержит. Однако тот молчал, поглаживая подбородок и задумчиво глядя на Адена.
Черт побери.
Это не сулит ничего хорошего.
– Я же не нужен вам, чтобы присматривать за леди Вивьен здесь, в Лондоне, верно? – рявкнул Сент-Джордж.
Вместо ответа Доминик едва заметно улыбнулся, действуя Адену на нервы.
Запустив пальцы в уже и так растрепанные волосы, Аден подошел к камину, уперся одной рукой в мраморную каминную полку, второй в бедро и уставился на огонь, пытаясь обуздать раздражение и досаду. Помолчав минуту, он обернулся.
Доминик и леди Торнбери терпеливо ждали, сильно напоминая пару волков, готовых броситься на свою жертву.
– Доминик, я только что вернулся после этой чертовой ужасной миссии во Франции, – сказал Аден. – Думаю, я заслужил отдых.
У матери сделался потрясенный вид, но не потому, что Аден упомянул о своей миссии, в этом он не сомневался. Большую часть своей жизни она провела бок о бок с сильными мира сего и мало чего не знала о делах Короны. Ей было давно известно, что он шпион, и отчиму тоже. Но Аден даже не подозревал, что мать не одобряет его деятельность.
Нет, она удивилась, потому что Аден открыто упомянул о своей работе. Этого он не делал никогда.
– Ты пострадал во время своей миссии, сын? – спросила она напряженным голосом.
– Нет, – лаконично сказал он, будучи не в настроении объясняться.
Она ничего на это не ответила, но ей определенно полегчало.
Доминик предложил всем сесть. Мать устроилась на краешке одного из кожаных кресел с подлокотниками, стоявших у письменного стола, но Аден предпочел стоять – скорее из чувства противоречия, чем по какой-либо другой причине.
– Ты заслужил отдых, – согласился Доминик. – Но я не уверен, что это правильно. Если тебя ничем не занять, случившееся во Франции так и будет тебя тяготить.
Аден презрительно фыркнул.
– Меня никогда и ничто не тяготит.
Мать поцокала языком.
– Это неправда, дорогой. Ребенком ты часто впадал в меланхолию, и мне неприятно видеть, что старые привычки вернулись.
Доминик с умным видом кивнул. Аден недоверчиво уставился на них. Должно быть, он единственный шпион в истории, кто вынужден терпеть идиотские нотации собственной матери во время выполнения задания.
