– Боюсь, это не поможет, сэр. А теперь, если вы позволите мне пройти, я отправлюсь к ее милости. – Юноша слегка поклонился и властным движением руки предложил Сомертону, преграждавшему ему путь к двери, отойти в сторону.
Уходит. Маркем уходит.
Вообще-то этого следовало ожидать. Он, Сомертон, – холодное и безжалостное животное, злобный и безнравственный тип. Понятно, что такая чистая и прямая душа, как Маркем, не желает долго находиться рядом, чтобы не испачкаться.
И нет никаких причин для столь бурной реакции. А кровь – да, сейчас она шумит в ушах, но вскоре успокоится. В конце концов, мальчишка – всего лишь секретарь, и всегда можно найти другого, достаточно щелкнуть пальцами. Кого-нибудь такого же холодного и циничного, как он сам. Кого-нибудь, кому он и не подумает довериться.
Так что все к лучшему.
И Сомертон отошел в сторону.
– Я буду ждать в кабинете, мистер Маркем.
Луиза медленно поднималась по лестнице. С каждым шагом чувство вины усиливалось. Она сделала это, нашла шкатулку с драгоценностями и принесла ее графу. Именно она нанесла последний решающий удар браку лорда и леди Сомертон. И сделав это, уходит, предоставив графу и графине справляться с последствиями.
Она на секунду остановилась и крепко зажмурилась, вспомнив, какой сильный гнев охватил ее при виде портрета постороннего мужчины в шкатулке графини. Портрета ее кузена Роналда, блестящего внука герцога Олимпии, смеющегося и красивого, как всегда. Как могла леди Сомертон совершить такое? Похоже, у ее супруга не было ни единого шанса. Она всеми силами цеплялась за старую любовь и не хотела ничего менять.
Луиза снова двинулась вверх по лестнице. У нее отчаянно болела голова, тело вроде бы лишилось всех жизненных сил. Необходимо забыть о чужих проблемах. Этот брак дал трещину много лет назад, возможно даже, он никогда не был полноценным. В любом случае все это ее больше не касается. Последнее поручение, и она будет свободна. У нее есть более важные проблемы. Она должна вернуть себе трон, уничтожить заговорщиков. Вероятно, следует подумать о конституции, чтобы ничего подобного больше никогда не могло повториться в Хольштайн-Швайнвальд-Хунхофе.
Неудачный брак английского аристократа – не ее дело.
Дверь в детскую была приоткрыта. Луиза громко постучала и, не дожидаясь ответа, вошла.
В игровой комнате было темно и пусто, все игрушки находились на своих местах. Свет был зажжен в спальне Филиппа, и оттуда доносился негромкий голос леди Сомертон. У Луизы заныло сердце.
