– Он уснул в экипаже, – сообщил Сомертон, и в его голосе прозвучали необычные нотки. Что это? Радость? – Хороший малыш.
В комнату вошел камердинер и предложил Луизе отдохнуть. Она ответила, что должна вернуться в отель. Куинси остался на вилле. Он свернулся на кровати у Филиппа, ожидая, когда мальчик проснется. Когда она вышла на улицу, первые лучи солнца окрасили кирпичные дымовые трубы в ярко-красный цвет.
Теперь же под раскаленным полуденным солнцем старые камни виллы светились великолепием неоклассического стиля. В центре двора тихо журчал фонтан. Луиза выпрыгнула из экипажа первой и подала руку леди Сомертон.
– Спасибо, – холодно ответствовала графиня и посмотрела на белое крыльцо. – Где мой сын?
Луиза указала взглядом на окна третьего этажа.
– С ним все в порядке, – сказала она, – но сначала с вами хотел бы поговорить лорд Сомертон.
– Кто бы сомневался, – горько усмехнулась графиня.
Она проследовала за Луизой на виллу и вверх по широкой мраморной лестнице в комнату, которую Сомертон предназначил специально для этой цели. Здесь были два кресла и небольшой письменный стол. Когда графиня устроилась в кресле, Луиза подошла к двери графа и постучала.
– Войдите.
Он стоял у окна и пил кофе – полностью одетый и причесанный. Судя по розовому цвету щек, он только что побрился.
– Как она? – спросил он, не поворачиваясь.
– Измучена. Расстроена. Но вполне здорова.
Граф допил кофе и поставил чашку на блюдце.
– Тогда нам лучше перейти к делу.
– Вы все еще можете положить конец всему, – сказала Луиза. – Можете достичь разумного решения и позволить ее прошению о разводе пройти все инстанции без задержек.
Граф обернулся. Его шейный платок был завязан идеальным узлом, лицо оставалось непроницаемым, только брови слегка приподнялись.
– Откуда у вас эта информация, мистер Маркем? Работа Олимпии?
– Разве это важно?
– Вовсе нет. Но вы, должно быть, знаете, что принято только предварительное решение.
– А вы хотите помириться? Не могу поверить!
Сомертон взял сюртук со спинки стула и надел его.
– Конечно, нет. Но это аргумент, который можно использовать в споре.
Луиза покачала головой:
– А почему нельзя просто простить друг друга и расстаться по-дружески? Вам непременно надо ее уничтожить?
Сомертон озабоченно поправил манжеты и прошествовал к столику с напитками. Он налил себе бренди, одним глотком осушил стакан и направился к двери. Проходя мимо Луизы, похлопал ее по щеке своей широкой теплой ладонью:
