— А вы кто? — И только потом представился: — С вами говорят из клиники. Я лечащий врач Веры. Мы ее завтра выписываем. На какое-то время она вернется на работу. Но передайте своему начальству: в командировки не посылать, не перегружать, вообще постарайтесь часть ее обязанностей взять на себя. Анализы подтвердили наши худшие предположения. У Веры меланома. Об этом никто не должен знать, особенно она сама. Вы слышите — никто! Вы меня поняли?
— Да, да, поняла, никто, никто… — твердила я, как автомат, слова куда-то все повылетели, губы не повиновались, ноги стали ватными. Боже мой, Верочка… меланома… Ох, нет, нет, это жуткая ошибка… За что?
В общем, не стоит долго рассказывать. Полученное зловещее сообщение касалось не просто коллеги, но и близкой подруги. Я была очень привязана к Верочке. Да все мы ее любили. Что-то в ней влекло, говорило о счастье и тепле, о чистоте и открытости. Любимая и любящая, всегда ухоженная, благоухающая, прекрасная той здоровой, румяной красотой, о которой в старину говаривали: «кровь с молоком». Жить да жить в ее-то тридцать шесть. Нечаянно полотенцем сорвала на ноге родинку. Долго не заживала, стала расти. Врач сказал — лучше удалить. Легла на пару дней в клинику. Подумаешь, какая-то родинка… Ровно год спустя мы молча стояли на Ваганьковском кладбище вокруг свежего холмика, сплошь покрытого цветами. На воткнутой табличке вся Верочкина жизнь уместилась в тире между годом рождения и годом смерти.
С тех пор прошло немало времени. Тогда диагноз любого ракового заболевания воспринимался как смертный приговор. Приговор, повергающий в ужас не только неотвратимостью рокового исхода, но и удручающей беспомощностью перед нестерпимыми муками, перед потерей человеческого облика. Этот ужас, этот панический страх живет в нас и сейчас, хотя многое, очень многое изменилось.
И кто знает, случись это с Верой сегодня, может, и жила бы она долго-долго, растила внучку, радовалась дочкиным успехам…
Ныне меланомы — опухоли из пигментных клеток кожи, — считавшиеся абсолютно смертельными два десятилетия назад, излечиваются у 60 из 100 заболевших. Возвращаются к жизни и при некоторых злокачественных поражениях крови — лимфогрануломатозах, хронических лейкозах — 30 из 100 заболевших. Вообще при рано распознанном заболевании различными видами рака, а это доступно современной медицине, удается продлить жизнь на 5—10, а то и на несколько десятилетий, что равносильно полному выздоровлению.
