А потом – тишина. Из-под его головы растекалась лужица крови. Все было кончено. И глазом не успел моргнуть. Даже быстрее.
Любой человек может вообразить: я знаю, чего хочу. Это была продуманная акция по замене одного ужаса другим. Я вовсе не чудовище. Среди людей вообще не существует чудовищ.
Мне никогда не избавиться от вопросов к самому себе. Я не смогу научиться избегать их. Мои чувства бесконечно сложнее, чем мысли. Я помню то, что хотел забыть. Скрывать правду от себя бесполезно. Я не хотел видеть себя неуверенным.
Я дышал осторожно, прерывисто, как умирающий. Было трудно поверить, что всего несколько мгновений назад мне казалось, что я полностью владею ситуацией. Не люблю оправдываться перед самим собой.
Я все тщательно продумал, но надо смотреть правде в глаза. Я стоял на коленях и беспрерывно шептал: «нет, нет, нет». Моя вина понятна только мне. Я выпустил ситуацию из-под контроля.
Лучше всего, просто краткое изложение фактов. Смерть – приз в моей игре. Смерть человека – неизбежность.
Казалось, что прошли часы, но прошло всего несколько минут. Внезапно я почувствовал, что с меня достаточно. Яснее я никак не могу описать. Но разве я осмелюсь утверждать, что мне это не понравилось? Рядом со смертью не возникает необходимости притворяться.
Я знаю, что смерть – реальность. Только принося в жертву другого человека, можно преодолеть страх перед собственной смертью. Я пережил еще одну смерть.
Конечно, все это просто рассуждения, но получается вполне логично. Каждому человеку необходимо защищать своего Бога.
Мне нравилось ощущать себя врагом жизни.
Я почувствовал легкую грусть. И больше ничего. Совсем ничего. Я был серьезен больше, чем необходимо. Желание убить не менее естественно в человеке, чем желание жить. Моя религия – смерть. Не то, чтобы я удивился. Нет. Но холодок пробежался по спине. Меня интересовало лишь моя собственная реакция на то, что произошло.
Я не мог быть только добрым или только злым.
Раньше я думал, что не способен на такое. Ну и ну, как много крови. Не надо быть таким впечатлительным, говорил я себе. Вдруг оказалось, что я не боюсь. Убийство лишь требует соответствующего настроения.
Испугавшись, я бы вел себя иначе. Я был уверен, что нашел единственно верное решение. У меня в голове не было ни одной мысли, кроме одной: я предпочел остаться в живых. Так все и должно было быть.
Подражать мне не сложно. Я знаю, что приношения жертв смерти будет продолжаться. Каждый человек может воспользоваться моим опытом. Мои признания опаснее моих казней. Я ничего не скрываю. Жизнь, подумал я, полна неожиданностей. Вот и все. Для меня ничего нового.
