Галя неопределенно шевелит ногой.
— Не нужны мне твои подачки.
Генерал спускается ниже под одеяло. Его голова сползает с подушки. Он сгибает ноги в коленях.
— А помнишь, как мы с тобой познакомились? Наши первые поцелуи в ординаторской… Ты у меня такой шалуньей была. И сейчас ты шалунья. Я тебя, конечно, никогда не ценил. Твою ласку. Тепло. Нежность. Я только теперь начинаю по-настоящему осознавать, как ты мне нужна. Ты для меня сейчас единственный человек. Самый близкий. Хочешь, Галя, тебе мои люди из Каирского музея украшения Клеопатры достанут.
— Ты мне лучше афганскую дубленку достань, — говорит жена. Слегка разворачивается. — Я в шубке мерзну.
— Достану, Галчонок. Я уже думал об этом. Обязательно достану.
— Ты все обещаешь-обещаешь, — Галя ложится на спину. — Я уверена: будь у Юрия Дмитриевича жена, она бы давно носила дубленку.
— О чем ты говоришь, дорогая? — генерал стягивает с жены одеяло. Задирает Галину ночную рубашку и становится между ее ног на коленки. — Причем здесь Юрий Дмитриевич?
Генерал вводит предмет. Его ноги подрагивают.
— Ой, — говорит Галя. — Изольда пришла! Галя отодвигается от генерала, прикрывается рукой. Плухов оборачивается. Видит в ногах свернувшуюся клубком собаку.
— Фу! — говорит он, спихивая Изольду с кровати. — Пошла отсюда!
Изольда опять запрыгивает на постель. Генерал бьет ее пяткой по голове. Собака визжит. Забивается под кровать. Генерал намеревается вернуться в прежнее положение, но ночная рубашка уже обтягивает Галины бедра. Плухов пробует снова ее задрать. Жена мешает.
— Не хочу, — говорит она. — Ты меня обманешь. Сначала дубленку достань, а потом будем разговаривать.
Звонит телефон.
— Сними трубку, — командует Галя. Генерал, держась одной рукой за предмет, подносит другой телефонную трубку к уху.
— Да… Это ты, Наташа? С ума сошла! Хоть ты и дочь нам, но звонить в три часа ночи — это уже слишком!.. Что? Не тараторь. Говори спокойней… Понятно. Позвони завтра утром… Что?.. Да! Да! Хорошо. Позвони утром. Спокойной ночи.
Генерал бросает трубку на аппарат. С досадой обнаруживает, что в сжимавшей предмет руке ничего нет. Ложится и накрывается одеялом.
— Что случилось с Наташей? Почему ты с ней так грубо разговаривал? — спрашивает жена.
— А-а! Вечная история! С новым ее хахалем какие-то неприятности. Пока не знаю какие… И когда это прекратится! Первый ее кандидат в женихи, художник, в казино для партийных и творческих работников драку затеял. Букмекерской загребалкой распорядителю глаз выбил. Выручил я его. Второй ее ухажер, церковный служка, тайком из часовенки по шинам маршрутных автобусов стрелял из духового ружья. Третий, дирижер из военного оркестра… Альбертом, кажется, звали… как не в настроении, выходил белым днем на улицу и просто бил морды прохожим. Предпоследний, Владимир…. хм… Вольфович — придурок-полутурок, на вечном огне с компанией на день рождения Муссоли шашлыки жарил… Будем надеяться, с этим балбесом у нее что-то получится. С Огаревым шестой раз придется завтра разговаривать!
