— Забавно! — соглашается Плухов, смеется. — Слушай, Дмитрич, маловато мы с тобой захватили закуски. Я, пожалуй, пойду в холодильнике пороюсь. Поищу буженинку, осетринки захвачу, ананас. Может быть, от арбуза не откажешься?
— Тащи, Сергеич. Не откажусь.
Генерал выходит из кабинета. Юрий Дмитриевич встает, подходит к книжным полкам. Напевает:
— Артиллеристы! Иосиф дал приказ…
Разглядывает корешки книг. Переходит к висящей в углу картине.
— Старый знакомый, — Юрий Дмитриевич качает головой. — Перехватил у меня Петух в Будапеште этого Брейгеля… Скотина… Ничего. Я у него из-под носа парочку Дега оттяпал и Пикассо…
Входит Плухов, сваливает принесенную снедь на стол.
— Любуешься, Дмитрич?
— Да. Старое вспоминаю. Давай-ка, Петр, выпьем за боевую нашу молодость.
— За нее грех не выпить. Прошу к столу.
Плухов наполняет стаканы доверху. Ребром ладони разбивает арбуз. Разлетаются по комнате семечки, по столу течет сок.
— За славные наши дела! — говорит Юрий Дмитриевич. Пьет.
— А помнишь?.. — Плухов утирает рот тыльной стороной кисти. — Мальчишкой помнишь себя?
— Помню, Петя.
— А меня помнишь мальчишкой? Помнишь нашу деревню?
— Помню.
— А помнишь, я тебе в ночном последнюю картофелину отдал?
— Отлично помню. Она наполовину гнилой оказалась.
— Ну, Юрка, не ври! Ты ее, горячую, за обе щеки уплетал. Аж слезы лились. А ведь папаня твой, секретарь сельсовета, за баней не один центнер зерна захоронил. Вы молодцы: голодали вместе со всей деревней, пухли, а когда все вымерли, вот тут-то запас и пригодился.
— Было дело… А помнишь, Петя, сторожа в колхозном саду?
— Пирань-Матвея! Как не помнить этого горбуна! Девяносто лет было старику, а по саду скакал, как заяц.
— Крепко он тебе, Петя, в одно место картечью засадил. Но и ты с ним здорово рассчитался: поломанный обрез подбросил, под хорошенькую статью подвел. А когда старикашку на телеге в район везли, он и загнулся при попытке к бегству. Кто бы мог тогда подумать, что это твоим первым делом станет!
— Потом мы с тобой подросли, комсомол направил нас на рабфак, — вспоминает Плухов. — Мы там сразу же себя проявили, и взяли нас в училище НКВД.
— Да, вместе мы с тобой в науки вгрызались, — подтверждает Юрий Дмитриевич. — Частенько ты на моих подсказках вылезал. Но физически грамотный был.
— А разлучила нас война, — продолжает Плухов. — Разбросала… И повстречались мы, Юрбан, уже в госпитале. В сорок четвертом. Помнишь?
— Помню, Петух. А как же! — Юрий Дмитриевич улыбается. — Вхожу я в палату, гляжу: задница знакомая из-под одеяла торчит. До-олго ты тогда на животе провалялся. Как тебя только твоя Галина рассмотрела? Ума не приложу.
