— А Константиныч куда подевался? — произносит Эн Энович. Вертит головой и обнаруживает стремительно бегущего вдоль конвейера Кувякина. Коля несется огромными скачками, перепрыгивая через груды костей, банок, тряпок.
— Э-эны-ыч!! Вли-ипли-и!! — вопит Коля, стрелой пролетая мимо оторопевшего Эныча и пропадая из виду. Эныч замечает перебегающих от машины к машине людей. Они окружают его. Вырывающийся из провала дым окутывает Эна Эновича. Он чихает, кашляет и чувствует на себе несколько крепкоосьминожистых рук.
— Уйди!! — ревет Эныч. — Зашибу!!
Начинает работать корпусом и кулаками. Руки-щупальцы, державшие Эныча, отпускают его. Однако вновь чьи-то железные пальцы впиваются в запястье, пытаясь завернуть руку Эныча за спину. Эныч остервенело кусает врага. Грозно трубя, бросается сквозь дым в сторону выхода. Налетает на какие-то металлические предметы, сшибает несколько деревянных подпорок, падает и, скользя животом по полу, заезжает под один из конвейеров. К гулу работающих машин примешивается тем временем новый звук — треск, который вскоре переходит в оглушительный грохот. К Эну Эновичу под конвейер прикатываются куски бетона и кирпича. Становится тихо.
…Прислушиваясь к угрожающим раскатам, Коля мчится по коридору. Свернув за угол, наталкивается на глухую стену. Озирается и, увидев сбоку небольшую дверцу, — распахивает ее. Бежит по новому коридору. Внезапно в проеме возникают два силуэта и бросаются ему навстречу. Коля ныряет в обнаружившийся справа лаз и оказывается в большой с высокими окнами комнате, с выходящими из потолка толстыми трубами. Угол комнаты доверху завален пустыми жестяными банками. Недолго думая, Коля зарывается в них и замирает. Слышит шаги.
— Здесь, — звучит низкий голос.
— Зде-есь, — звучит голос повыше. — В этих банках сидит. Козел дядьков!
— Вы обнаружены, Кувякин, — предупреждает обладатель низкого голоса. — Вылезайте.
— И без глупостей, — добавляет обладатель высокого голоса. Жестяная куча слегка шевелится.
— Да вы что, мужики. Я за вашего пожарника не ответчик. Я сюда случайно попал. И не Кувякин я никакой вовсе, а Буховский…
— Прекратить болтовню. Вылезай. Живо…
— Подумаешь, на завод пришел посмотреть. Ну, не Буховский я, а Брод…
— Стрелять будем, дождешься, Дядьковский.
— На размышление — пятнадцать секунд. Открываем огонь без предупреждения.
— Если будете стрелять, я кину гранату. Вот так, — говорит Коля.
Наступает тишина. Идут секунды. Затем что-то попискивает.
