– Малага ведь точно замужем?
– Да. Во всяком случае, если верить школьному личному делу. Мужа зовут Гильермо Альвес, проживает по тому же адресу. Только никто его не видел.
Интересно, подумала Грейс, сколько народу успела опросить Сильвия, чтобы прийти к такому выводу?
– А ты его хоть раз встречала? – вдруг спросила Сильвия.
– Нет.
«Теперь и я вхожу в список этих самых никто», – подумала Грейс.
– Вот именно. В школе появлялась только Малага. По утрам отводила сына и сидела в парке с малышкой, а днем забирала мальчика.
Тут стена, с помощью которой Грейс пыталась отгородиться от произошедшего, дала трещину, и ситуация предстала во всем трагизме – убитая мать, осиротевшие дети, бедность (пусть и относительная), страшное горе, постигшее семью… Интересно, Салли осознает, какая трагедия произошла в семье Малаги? А Сильвия?
– Мне пора, – поспешно выпалила Грейс. – У меня на час клиенты записаны. Кажется, уже пришли. Слышу шаги. Спасибо, что ввела в курс дела, Сильвия, – неискренне поблагодарила она. – Ладно, будем ждать результатов расследования. Тогда ситуация прояснится.
– Разумеется, – еще более неискренне отозвалась Сильвия. А потом, не удовлетворившись легким намеком, многозначительно прибавила: – Завтра поговорим.
Грейс дала отбой и положила телефон на стол. На самом деле клиенты еще не пришли, однако скоро должны были подъехать. Как ни странно, Грейс не знала, чем себя занять до начала приема. Больше всего, конечно, хотелось поговорить с Джонатаном, но Грейс почти никогда не звонила мужу в течение дня. График у него был слишком интенсивный, а работа слишком важная, чтобы Джонатана можно было отвлекать по пустякам. А если Грейс все же наберет номер мужа, он решит, будто с ней или с Генри что-то произошло, и разнервничается понапрасну. Правда, сегодня Джонатан был не в больнице, а в Кливленде, на конференции онкологов. А значит, мобильник, скорее всего, отключен. Правда, можно оставить сообщение на голосовой почте. Но, с другой стороны, что тут скажешь?.. Генри загрузил в телефонную книжку ее телефона фотографии. Для своего номера выбрал скрипку, для папиного – стетоскоп, для домашнего стационарного – камин, призванный символизировать семейный очаг, для домика в Коннектикуте – лодочный причал. Дедушке досталась трубка, хотя отец Грейс не курил уже несколько лет, а Реардон был представлен школьным гербом. К другим номерам картинок не прилагалось. Вот так выглядел их семейный мирок для Генри, да и для самой Грейс, пожалуй, тоже. Наконец она ткнула пальцем в стетоскоп и прижала трубку к уху.
