С ее губ он перешел на груди, и Лейла блаженствовала под его ласками, всем телом ощущая, как ее соски под напором превращаются в пылающие бутончики. Его поцелуи опустились ниже.
– Сними их, – велела она, когда он дотронулся до трусиков. Но Микаэль ее словно не слышал.
Лейла сняла их сама.
Микаэль продолжал ее целовать, и она ответила ласками, чувствуя, как он дрожит от напряжения под ее рукой.
Микаэль приподнялся на коленях, и Лейла взглянула на него.
– Совсем немного?..
– Ни за что, – сказал он, накрывая ее руку, пока она гладила его, чувствуя мягкую, нежную кожу, скрывающую горячую сталь. И это была настоящая пытка, потому что они заслуживали большего.
Он стал целовать ее бедра, постепенно добираясь до самого заветного. Ее дыхание прервалось, единственное, о чем она мечтала сейчас, – чтобы он не останавливался.
Микаэль положил ее ноги себе на плечи. Дразнящие ласки его языка кружили ей голову, заставляя всхлипывать от желания и досады – так она хотела почувствовать его внутри себя.
– Мне все равно, Микаэль, – прошептала она, пытаясь отодвинуть его и в то же время мечтая, чтобы он овладел ею, – мне все равно, что будет, когда я вернусь…
Ласки его стали еще более интенсивными, он вел ее к черте, за которой начиналось забвение. Но какое бы удовольствие она ни испытывала сейчас, ей было мало.
– Я хочу попробовать тебя на вкус, – прошептала она и улыбнулась, услышав его стон.
– Ты сказала…
– Я могу себе это позволить. – Она знала, что никогда не сделает этого ни с кем другим. – Пожалуйста, Микаэль. Я хочу тебя.
Он лег на спину. Лейла наклонила голову и стала медленно его целовать. Волосы мягкой волной падали ей на лицо. Она подняла их и завязала в узел.
– Так лучше, – пробормотала она. – Я хочу, чтобы мне ничего не мешало.
Она целовала его с открытыми глазами, потому что хотела запомнить этот миг навсегда. Она сама была возбуждена не меньше его.
Лейла почувствовала одну его руку на своих ягодицах, а другой Микаэль мягко заставил ее опуститься чуть ниже.
И она сделала то, чего он хотел, о чем она сама мечтала! Чувствуя его вкус, она представляла, что он мог взять ее сейчас, как муж, как единственный мужчина в ее жизни. Да, она была его женой, потому что понимала, что никогда не будет так близка ни с одним другим, никогда не будет стонать и мурлыкать, доставляя ему наслаждение и сама испытывая невероятный восторг.
Напряжение достигло предела, время и пространство сжались в звенящую струну – и вдруг взорвались волной фантастического экстаза. Микаэль услышал ее потрясенный стон. Он ощутил неловкость: он хотел предупредить, но не успел.
