Мэдди, всегда считавшая свою светскую сторону чем-то несущественным, наслаждалась. Такого с ней не было со дня смерти Хелены.
Вику нравился едва ли не каждый предмет одежды, который примеряла Мэдди, и даже рычание, которое он издавал при виде особо вызывающих, ей льстило.
Когда новобрачные вернулись в Сан-Франциско, их ждал список мест, подходящих для школы. И хотя невероятное количество дел, скопившихся у Вика после недельного отсутствия и с которыми никто, кроме него, не мог справиться, не позволяло ему сопровождать Мэдди и Роми, он каждый вечер подробно расспрашивал жену о том, что она видела. Похоже, он искренне интересовался их проектом.
Утром в пятницу Мэдди получила сообщение от секретаря ее отца с просьбой прибыть в офис на совещание.
Она собиралась посетить еще один участок, который им с Роми казался особенно подходящим. Испытывая великодушие ко всему миру, и даже к отцу, Мэдди позвонила и перенесла осмотр, а затем отправила секретарю ответное сообщение, подтвердив свое согласие. Приехав, Мэдди заметила, что в конференц-зале нет секретаря, обычно ведущего протокол. Это что, личная встреча? Тогда почему в офисе?
Ее отец встал и обошел стол.
– Мэдди, я хотел бы представить тебе доктора Уилсона, директора… – Джереми назвал известный институт, специализировавшийся на исследованиях в области психиатрии.
Седовласый и представительный, в костюме хорошего качества, возможно, от итальянских дизайнеров, доктор Уилсон сидел в одном из кожаных кресел. Он поднялся и подошел к ней, протягивая руку:
– Мэдисон, рад видеть вас.
– Спасибо. Надеюсь, могу сказать то же самое. – У нее появилось плохое предчувствие.
Почему в офис отца приглашен психиатр?
– Давайте сядем и расслабимся.
Доктор Уилсон явно считал себя главным на этом собрании, и тот факт, что отец беспрекословно выполнил его указания, говорил, что он это принимает.
Мэдди не разделяла его молчаливого согласия и не села, а отец занял место на стуле, стоящем напротив кресла, в которое вновь опустился доктор.
– Что происходит? – спросила она.
– Садитесь, Мэдисон, чтобы мы могли обсудить все, как цивилизованные люди.
– Сначала скажите, что мы обсуждаем.
Отец нахмурился:
– Ты грубишь.
– А ты что-то скрываешь.
Скрытность гораздо хуже, чем грубость.
– Вы понимаете, что я имею в виду? – обратился Джереми к доктору. – Дерзость без причины.
– Ты попросил доктора Уилсона обследовать меня? – Эмоции прорвались, прежде чем она смогла подавить их.
