– Ты прав.
Он припарковался у обочины, ему хотелось вести этот разговор лицом к лицу. На него смотрели карие глаза.
– Ты не могла бы убрать это?
– Что? Ой…
Мэдди вытащила из рюкзака, разительно отличавшегося от дизайнерских сумочек, которые она обычно носила, контейнер и убрала в него линзы.
– Мэдди Грейс ближе тебе, чем Мэдисон Арчер в дизайнерском платье? – поинтересовался он.
– Иногда. Но мне очень нравится и Шанель. – Она скривила хорошенькие губки. – Пожалуй, мне близки оба образа.
Поддавшись соблазну, который рос с каждым днем, Виктор потянулся к Мэдисон и поцеловал ее, оторвавшись только для того, чтобы прошептать:
– Восхитительно.
Мэдисон вздохнула и растворилась в поцелуе.
Несколько дней спустя дедуля и бабуля Виктора пригласили их на обед, где сделали неожиданное предложение. Ошарашенный просьбой Виктор переспросил:
– Вы хотите?..
– Когда мы переехали сюда, то полностью порвали с прошлым, – сказал Миша. – Мы поменяли фамилию. Безукладниковы стали Беками. Мы даже назвали по-другому сына, и Иван стал Фрэнком – очень по-американски.
Мэдисон это было известно. Несколько лет назад ей поведали семейную историю.
Виктор, однако, не понимал, почему дедушка считает необходимым говорить об этом сейчас.
– Мы не говорили по-русски дома, чтобы наш маленький Иван вырос настоящим американцем. – Голос Анны дрогнул, когда она произнесла это имя. – Он стал Фрэнком, говорил без акцента и вел себя в школе так же, как и другие дети.
– Вы хотели, чтобы он принял новую родину и был принят ею, – пришла на помощь Мэдисон, поддерживая смущенного Виктора.
Бабушка грустно улыбнулась:
– Мы давали ему слишком много, и Фрэнк стал тем, кем стал.
– Отщепенцем. Ты можешь смело сказать это, бабуля. – Виктор хмурился, ему не нравилась идея Анны и Миши взять на себя ответственность за эгоизм Фрэнка. – Мой отец – бездельник.
– Не говори так о своем отце. – В голосе деда не слышалось особого пыла.
Вик не стал спорить.
Мэдисон посмотрела на него, но в ее глазах не было жалости. Они светились точно так же, как в тот момент, когда она назвала его рыцарем. Вик не знал, чем это вызвано, но не возражал против отсутствия единственной эмоции, которую он ненавидел.
Обычно безмятежный взгляд бабули, на которую он всегда мог положиться, теперь выражал сожаление.
– Мы отказались от слишком многих традиций, и Фрэнк почувствовал себя неприкаянным, – вздохнула она.
Вик стиснул зубы, сдерживая ругательство.
– Папа стал мошенником не потому, что у него не было традиционной русской свадьбы. Единственная хорошая вещь, которую он сделал, – женитьба на моей матери.
