— Это специальное извещение нашего начальника военной полиции, — пояснил он. — Такие плакаты были распечатаны для этой кампании по приказу генерала. Вам приходилось видеть их?
— Доктор Янси рассказывал о них, — ответила она. — Я не совсем поняла, для чего они предназначены.
Она совершенно овладела своим голосом, произнося эту наглую ложь. Кэролл не сумел бы догадаться, что ей потребовалось напряжение всех сил, чтобы сдержать слезы, когда он расписался на этом драгоценном квадратном куске бумаги, затем печатными буквами написал ее имя и название плантации — Селби Холл — в отведенном для этого месте сверху.
— Предназначение этого извещения самоочевидно, — сказал он тем же беспристрастным голосом. — После моей подписи плакат стал официальным документом. Уходя, мы прикрепим его к вашим воротам и поставим часового, чтобы приказ соблюдался. Разумеется, это означает, что ваша плантация останется нетронутой до самого конца войны. Любой, кто посмеет стащить из вашего сарая хотя бы курицу, ответит перед военным трибуналом. — Он бросил плакат в кучу с картами и улыбнулся. — Миссис Селби, не удивляйтесь так. Вчера вечером я вам обещал поступить именно так, если командир корпуса предоставит мне такие полномочия. Разве это доказательство не убедило вас?
Она рассмеялась, наконец, сквозь слезы и не пыталась сдержать их. Опустившись на ближайший стул, она закрыла лицо руками. Облегчение, словно бальзам, пролилось на ее душу, когда она впервые осознала, что этот офицер армии Союза искренне желает защитить ее. В то же время она чувствовала, что, как ни удивительно, проиграла. Она не осмелилась взглянуть в лицо Кэролла, когда тот подошел к ней, держа стакан в руках.
— Выпейте это, — сказал он. — Вы испытывали страшное напряжение. Я не хотел продлевать ваши мучения.
От виски у нее просветлело в голове, но тело не могло избавиться от тяжести. Сцена, которую она так тщательно планировала, похоже, уже закончилась: как актриса, лишившись кульминационного момента, она могла лишь беспомощно стоять за кулисами. Затем сквозь туман этого разочарования она услышала, что Дэн Кэролл произносит ее имя. Какая-то нотка в его голосе говорила, что игра еще не совсем окончена.
— Миссис Селби… Лорена…
— Да, майор?
— Можно мне сейчас называть вас Лореной, раз я доказал, что являюсь вашим другом?
Наконец, она подняла голову и внимательно посмотрела на янки, слезы исчезли, будто их и вовсе не было. Он все еще стоял над ней, неловко протянув одну руку. Она догадалась, что этим жестом он собирался скрепить узы, которые сейчас, по его мнению, возникли между ними. Инстинкт предупреждал ее, что было бы рискованно пожать ему руку. Правда, их пальцы на мгновение соприкоснулись, когда вчера она встречала его в качестве гостя на ужине. Пожатие рук сейчас имело бы совершенно другое значение.
