— Дядя Док, ты хорошо умеешь молиться?
— Так себе. Я не очень надеюсь на то, что мои молитвы вознаградятся. Кстати, приятно снова открыть, что Бог существует.
— Попробуй вот эту молитву. Помолись, чтобы армия Союза прошла мимо Селби.
— И сожгла бы владения Гамильтонов?
— Отнюдь. Говоря о сжигании сорной травы, я не шутила. Но если нас пожалеют, разве это не станет поворотом судьбы?
— Боюсь, что на этот раз все поворачивается против тебя. Квент говорит, что Округ Крей нанесен на карту противника подробно до последнего курятника. Эта плантация более трех лет снабжала армию Конфедерации. По-видимому, ее внесли в черный список.
— Что же тогда? Я делаю глупость, оставаясь здесь?
— Скажем иначе, девочка. Ты сможешь выйти из игры даже после того, как она будет сыграна. Здесь ты стала пленницей собственного успеха.
Успокаивая врача, Рина положила руку ему на плечо.
— Разве большинство женщин не цепляются за родной дом до последнего вздоха?
— Селби — это родной дом или символ?
— Символы тоже важны. Мало кому из нас достается родной дом или муж, о которых мы мечтаем. Ты согласен, что Селби удачная замена родному дому?
— Какое место во всем этом занимает твой капитан кавалерии?
— Я все еще остаюсь женой Брэда. Я намерена подарить ему сына. Вот для чего я создана.
— Не стану отрицать, это веская причина.
Воцарилась тишина, которую нарушило лишь шипение выпавшего в камине сучка из соснового полена.
— Я надеялась забеременеть еще до окончания его увольнения, — призналась Рина. — Эта нескромная мысль тебе нравится?
— Нет ничего естественнее, — ответил Янси. — Признаюсь, с такой замечательной надеждой можно отправиться на боковую. Если только можно спать, когда армия противника приближается к Селби. Позови меня, если я тебе понадоблюсь. Я вряд ли сомкну глаза.
Он не шелохнулся, пока Рина гасила свечи в гостиной. Он также не стал ей помогать, когда она взяла свечу с кронштейна, открыла раздвижные двери и начала подниматься по лестнице из благородной тропической древесины. Улисс, старый дворецкий, задувал свечи во второй гостиной. Он удостоил хозяйку Селби поклоном, когда та исчезла из виду.
«Гости ушли, — подумал врач плантации, — пир окончен». Он взял собственную свечу, пока в больших комнатах нижнего этажа еще не стало совсем темно. Врач начал обычный полуночной обход — старик, у которого за плечами осталось больше половины жизни, не мог отказать себе в таком удовольствии. Ему хотелось спать, но в то же время не было охоты добираться до своего дивана.
