Такое рассмотрение молитвы свободно от всякого суеверия. Ибо молитва — это то, что развивает самую лучшую часть нашей души, то, что непосредственно приносит в душу силу. Рассматриваемая таким образом, молитва является предварительной ступенью мистического углубления, как само мистическое углубление является первой ступенью того, что мы называем духовным исследованием. Уже из описания молитвы нам становится ясным то, о чем здесь часто упоминалось: что, в сущности, мы отягощаем душу множеством заблуждений, полагая найти Божественное, так сказать Бога, мистическим образом только в самих себе. Эту ошибку многократно совершали мистики и вообще христиански настроенные люди Средневековья. Это происходило потому, что как раз в средневековую пору молитвенное настроение начало проникаться эгоизмом, тем эгоизмом, при котором душа говорит себе: я хочу становиться все совершеннее и совершеннее и не думать ни о чем другом, кроме самосовершенствования. И когда в наши дни извращенное теософское течение толкует о том, что человек, отказавшись от всего внешнего, может найти Бога в собственной душе, то это, в сущности говоря, всего лишь отголосок эгоистического стремления к исключительно внутреннему совершенству.
Мы видели, что существуют два молитвенных настроения: одно согревает наше внутреннее существо, другое — в чувстве смирения опять выводит нас в мир, ведет к просветлению и к истинному познанию. Кто рассматривает молитвенное настроение таким образом, тот вскоре увидит, что то познание, которое мы вырабатываем средствами обычного разума, по сравнению с другим познанием в определенном отношении является неплодотворным. Кто знаком с молитвенным настроением, тому известно то уединение души в самой себе, когда она освобождается от отвлекающего ее многообразия мира, когда она, сосредоточившись в себе, переживает то, что можно назвать полностью — замкнутым — в-себе— и у — себя — бытием, и вспоминает о том, что, возвышаясь над настоящим мгновением, притекает в душу из прошлого и из будущего. Кто знаком с этим настроением — когда всё наше окружение становится спокойным и безмолвным, когда только самые прекрасные мысли и чувства, на которые мы способны, объединяют душу во внутреннем единстве, затем наконец исчезают и они, и в душе живет только одно основное глубинное чувство, ведущее, с одной стороны, к Богу, возвещающему из прошлого, а с другой стороны — к Богу, возвещающему о себе из будущего, — кто знаком с этими настроениями и умеет с ними жить, тот знает также, что у души бывают великие мгновения, когда она говорит себе: я оставила в стороне всё, чего смогла сознательно достичь своим мышлением и своим чувством; я оставила в стороне все идеалы, доступные моей воле, я всё изгнала из себя. Я отдалась высоким мыслям и чувствам, но и их я изгнала из себя и позволила жить в себе только вышеупомянутому основному чувству. Кому знакомы такие чувства, тот знает: подобно тому как нам навстречу выступают чудеса природы, когда мы направляем на нее чистый взор, так и в нашей душе вспыхнут новые чувства, которых мы не могли замечать прежде. Волевые импульсы и идеалы, которые до того момента были нам чужды, расцветают тогда в нашей душе, плодотворнейшие мгновения произрастают из этого основного настроения.
