В безмолвии съели они закуски и остывший борщ. Наталья Петровна сама не заметила, а допила шампанское. Вкуса сейчас уже не было никакого, но голова сделалась тяжелой. Колю, Колю-то до чего жалко, прямо душа надрывается!
Мрачно было кругом. Откуда-то дуло по ногам, а баба за соседним столом пересела к хахалю, и стало видно, что она совсем молодая, моложе Миши. Придвинулась к старику бок-о-бок, и он безо всякого стыда гладил ее по ляжке.
Николай Иванович замер над пустой тарелкой.
«Хоть бы скорее второе, и конец, — почти молилась Наталья Петровна. — Только скорей бы».
А свиненок этот ходил мимо, таскал подносы, будто не видит, что люди час битый ждут.
Зал тем временем пошел заполняться, свободных мест уж и не осталось официанты забегали резвей.
— Простите, сигаретки не найдется?
Тот лысый козел, что тискался за соседним столом, был теперь рядом, обращался к Николаю Ивановичу. Вежливый такой, голову наклонил, улыбается.
Знала Наталья Петровна, ночью разбуди, как всегда ведет себя муж в подобных случаях: отвечает солидно, с прищуром: мол, сам не курю и вам не советую. А тут… Что такое? Вскочил, сияет, суетится:
— У меня, извиняюсь, курева нету, не употребляю, к большому сожалению, хотя сейчас с удовольствием за компанию бы, вот ведь, а? А может, попросить, они и принесут? А? Да вы присаживайтесь… — и уж стул пододвигает, точно другу-приятелю. А тот не дослушал, поглядел, как на ненормального, повернулся и отошел.
Николай Иванович покраснел, постоял-постоял и сел на место. А официант побежал, вроде, к ним, да вдруг — шасть мимо. Морду отвернул и ни грязную посуду со стола не собирает, ни второе не подает. Брезгует. Для него, сопляка, людей, которые ему в родители годятся, и нету вовсе.
Хватит! Наталья Петровна встала.
По ковровой дорожке ступала она неверным шагом, внимательно глядела вниз, чтобы не споткнуться. Шлак двери, где за письменным столом важно, точно в конторе, сидела женщина в коричневом костюме, здешняя, видать, начальница — лицо полное, белое. И телефон рядом. Возле женщины, сложив на груди руки, стоял этот самый подлец — официант. Стоял и ничего не делал, так бы и убила!
— Молодой человек, — позвала его Наталья Петровна. Голос у нее задребезжал, она откашлялась и ясно повторила: — Молодой человек, иди-ка сюда!
Он обернулся, по-давешнему стал подымать свои бровки, на Наталью Петровну глядит, будто она ему мышь или какой паук. От этого взгляда в груди у нее задрожал холодок, а потом сразу разлился жар, стало печь, словно натерли «тигровой» мазью от радикулита.
