В своём обращении квартиросъёмщики (всего десять подписей), проживавшие над квартирой Раневской, просили органы госбезопасности разобраться с некой артисткой (фамилия Раневской в заявлении не указывалась), которая ночи напролёт вопит о происках империалистических разведок. Рассуждает, как разделается с ненавистными супостатами, и какую кузькину мать она им покажет, едва только её примут в органы госбезопасности внештатным сотрудником.
Через час Коршунов стоял по стойке «смирно» в генеральском кабинете. Грибанов отдал ему заявление со словами:
— На Фаине поставь крест, ищи кого-нибудь другого… Молчащего во сне. Всё! Свободен!
По прошествии некоторого времени Коршунову от агентуры, окружавшей Раневскую в театре им. Моссовета, стали известны подробности создания пресловутого «коллективного заявления».
Артистка за две бутылки водки соблазнила на эту акцию сантехника из ЖЭК того самого заявителя с испитым лицом.
Но… поезд уже ушёл, и квартира осталась за Раневской!
* * *
Впоследствии Фаина Георгиевна, приглашая коллег (среди них было немало агентов КГБ, которые по ней и работали, что для неё секретом не являлось) на чашку чая в свою новую квартиру на Котельнической набережной, ещё долго вспоминала своё общение с Коршуновым и, как бы оправдывая свой дьявольски изощрённый трюк с «коллективным заявлением», неизменно повторяла:
— Девочки, вы должны меня понять. Я отказала гэбэ лишь по одной причине. Дать много органам я не могу, а мало мне не позволяет совесть — проклятое воспитание!
МИД ЦАРСКОЙ РОССИИ — ОБИТЕЛЬ САНОВНЫХ ГОМОСЕКСУАЛОВ
В начале ХХ века одним из самых авторитетных и значимых русских дипломатов, приверженцев гомосексуальных отношений, был граф Владимир Николаевич Ламздорф. Он происходил из известного в России рода обрусевших немецких дворян. Дед его был при монаршем дворе личным воспитателем будущего царя Николая I, поэтому внук такого именитого деда получил привилегированное воспитание: окончил Пажеский корпус, стал придворным камер-пажем, затем поступил на службу в департамент внешних сношений российского МИДа.
За сорок лет службы Ламздорф прошёл все ступени служебной иерархической лестницы: начал переводчиком, а закончил министром иностранных дел. Причем монархам, при которых Ламздорфу довелось служить, была известна его противоестественная тяга к молодым мужчинам, за глаза они называли его Мадам.
Но если гомосексуализм Ламздорфа был, что называется, его личным делом, то находились другие российские дипломаты, сумевшие поставить на службу державе свою нетрадиционную сексуальную ориентацию. Одним из таких людей был секретарь российского посольства в Лондоне и по совместительству секретный агент Петербургского охранного отделения С.А. Козелл-Поклевский.
