Японец оторвал голову от пола, но тут в квартиру ввалились дюжие автоматчики в камуфляже.
— Забрать всех в отделение, оставить пострадавшего и ответственного квартиросъемщика… для допроса!
— Я не могу ехать, у меня сломана нога, ко мне врач сейчас должен прийти! — скороговоркой выпалила «Эдита».
— Вы останьтесь! — приказал Козлов.
* * *
— Вы кто такой? — нарочито грубо спросил Козлов японца, когда «мужа» и Витю-выключателя автоматчики выволокли из квартиры.
Курусу пробормотал что-то невнятное.
— Предъявите документы!
В это время один из оперов уже расстегивал кармашки пояса и с ловкостью фокусника раскладывал часы и браслеты на столе. Другой деловито щелкал фотокамерой.
Агентесса, сославшись на боль в ноге, прилегла на кровать.
— Я — дипломат… — промямлил Курусу и трясущимися руками предъявил свою аккредитационную карточку дипломата.
— В таком случае я обязан сообщить о вашем задержании в МИД!
Козлов поднял трубку телефона и стал наугад вращать диск.
— Не надо! — покрывшись испариной, взмолился японец. — Пожалуйста, не надо никуда звонить, — и, указывая на «патронташ» с часами и золотыми изделиями, — забирайте всё… Здесь целое состояние!
Один из оперов навел на него фотоаппарат и несколько раз щелкнул затвором. Курусу окончательно сник.
— Часики и золотишко нам не нужны, — примирительно сказал Козлов, — но договориться сможем…
* * *
Вербовка состоялась.
Японец в подтверждение своей готовности сотрудничать с компетентными органами СССР (какими конкретно, Курусу еще не знал) собственноручно описал подробности контрабандной доставки в Союз часов и ювелирных изделий, перечислил лиц, которым сбывал «товар». Указал дочь генерального секретаря ЦК КПСС Галину Брежневу и жену министра внутренних дел Светлану Щёлокову как своих постоянных покупательниц иностранной валюты и ювелирных изделий из золота.
Покончив с сочинением на заданную тему, иностранец поинтересовался, как подписывать его.
— Да чего там… подпишите его одним словом: «Самурай»! — бодро ответил Козлов. — Чтоб никто не догадался… Ни сейчас, ни впредь! Не возражаете?
Нет, Курусу не возражал. Оставшись без порток, поневоле станешь покладистым. Он лишь на секунду задержал взгляд на лице генерала, улыбнулся своей догадке и сделал решительный росчерк.
Перед тем как выпроводить японца за порог, «Эдита», сидя на недавнем ристалище любовной игры — кровати, — зашивала его распоротые брюки, а Козлов в гостиной инструктировал новоиспеченного агента о способах связи, месте и дате будущей встречи.
