Однажды, когда на одном из них, она сидела у меня на коленях, прикрытая подолом платья на пуговицах, и я сосредоточенно натягивал её, мимо продефилировала серьёзная женщина-главврач с медсестрой.
На собеседовании по приезде именно она в шуточном тоне настраивала гостей на секс-терапию, как один из видов лечения, но, конечно, полагала, что это должно происходить не в публичном месте. Однако у мудрой женщины хватило терпенья замедлиться перед нами только на миг и в тот момент, когда я отчаянно пытался побороть искажение лица при наступающей эякуляции, проследовать, отвернувшись, дальше.
Но задержанный оргазм я испытал невиданной силы. С тех пор, иногда, я нарочно ищу угрожающей ситуации, чтобы обострить трепет запретного испускания.
Мы с Таней очумели от похоти.
Чем больше трахаешься, тем больше хочется.
Когда женщины-партнёра нет рядом, ощущаешь горячечное раздражение измятого в схватках органа, но болезненность только подталкивает к новому соитию, так как сразу прекращается при первых фрикциях.
Не даёт покоя, также сохранившийся на теле запах плоти от сексуальных игр, бороться мытьём с ним бесполезно — ноздри только шире раздуваются в поиске убегающего возбуждающего аромата.
Стало совсем тепло, и танцы перенесли на открытую площадку.
Взбодрённые коньяком, мы принимали участие в дикой вакханалии танцев среди круга знакомых, которых оказалось уже тьма.
Толпа «больных» ревела, как в последний день Помпеи перед извержением Везувия.
Разгорячённый напитками, танцами, музыкой и созерцанием мечущихся молодых полуголых вакханок, я тащил Таню в кусты, недалеко, метров за двадцать от площадки, где сгибал её спину и с наслаждением вдувал в стояка.
Наши свидания прекратились внезапно, приехал, всё-таки, штатный любовник. Татьяна сумела, не внушив подозрения, уговорить его поехать тот час же в Ялту, ссылаясь на непомерную скуку в заштатной Евпатории. Бравый капитан был польщён тоской женщины без него любимого.
Больше я не видел предмета своей страсти.
Компания у нас собралась в широком диапазоне — от 15 до 50 лет. Из молодых парней мне особенно импонировал Рустам.
Судя по непрекращающимся предложениям дорогого коньяка от него по любому случаю, шестнадцатилетний подросток происходил не из бедной семьи.
С взрослыми общался очень просто, всегда на ты, был дьявольски смазлив, все немногочисленные девчонки в санатории влюблялись в него.
Но был в нём некий надлом, который я никак не мог понять.
