— Очень.
— Тебя не покоробила глава про секс?
— Нисколько.
— Не надо ничего стыдиться в своем прошлом, но я постарался никого не задеть. Правда?
— Вам это удалось.
— Если там есть длинноты или какие-то скучные места, давай их сократим. Никому не интересно читать про всякие забытые спектакли и потухших звезд. Как тебе кажется?
— Это ваша жизнь. Почему она должна быть сокращена или приспособлена под чьи-то вкусы?
— Ну, знаешь, если совсем не думать о читателе, этот «эпос» никто не осилит.
Мы обсуждаем судьбу его огромного архива. У Дзеффирелли он хранится в идеальном состоянии. На стеллажах собраны материалы по каждому его спектаклю, по каждому фильму. От первого варианта сценария до последней газетной рецензии, от первой зарисовки до выставочных эскизов. Все пронумеровано, разложено по папкам, переложено пергаментной бумагой. Огромное количество подготовительных материалов: альбомов, книг, гравюр, фотографий. Все это богатство он собирается передать родной Флоренции — городу своего детства. Им задумано что-то вроде Института искусств. Он не хочет, чтобы материалы бесцельно пылились на архивных полках. Они должны быть доступны, они должны работать, приносить пользу. В них вся его жизнь.
— Я там и место себе присмотрел, — как бы невзначай замечает маэстро.
— Какое место? — вздрагиваю я.
— Маленькое кладбище на горе, рядом с храмом Сан-Миниато. Я туда уже всех своих перенес: и маму, и тетю Лиде, и мою сводную сестру Фанни. Получилось что-то вроде семейного склепа.
— Да, я знаю это место. Оттуда открывается самый красивый вид на Флоренцию.
— Ну вот, придешь полюбоваться, а заодно и меня навестишь.
И без всякого перехода вдруг декламирует чуть нараспев:
A seder ci ponemmo ivi amendui
Volti a levante ond’eravam saliti,
Che suole riguardar giovare altruil.
— Чтоб ты знал, это Данте сочинил про Сан-Миниато. Он тоже там бывал и любовался видом на Флоренцию.
— А вы знаете, маэстро, мне и тут неплохо, — пытаюсь я отвлечь его от Данте и от грустных мыслей. — Сюда удобнее добираться, и вообще, почему бы нам не назначить следующую встречу, например, в Позитано?
— Позитано больше нет. Я все продал. Не могу больше содержать призраки былого счастья. Да и смысла не вижу. Эти бесконечные лестницы, переходы. Все время вверх-вниз, вверх-вниз. И столько воспоминаний… Зато теперь у меня появились деньги. Представляешь, первый раз в жизни мне не нужно о них думать.
— Ну, тогда нам надо договориться о встрече в Москве. Там вы быстро все прокутите.
