— Господи, помоги! — тихо взмолилась Эрмин, возвращаясь к реальности.
Ее соседка по купе теребила молодую женщину за рукав:
— Поторопитесь, мадам! Мои дети уже в грузовике. Я помогла сесть туда же вашей девочке с малышом.
Движением толпы женщину отнесло прямо к подножке грузовика, а Эрмин в очередной раз оттолкнули назад. Она не имела привычки расталкивать других локтями, чтобы добиться своего, — монахини воспитали в ней, наряду с вежливостью, также и смирение. Не прошло и минуты, как она, не веря собственным глазам, стояла и смотрела на отъезжающий грузовик.
— Шарлотта! — позвала молодая женщина. — Шарлотта, не бойся! Я скоро приеду!
Но в набившейся в грузовик массе людей она не увидела девочки. Плача от беспокойства и нервозности, она посмотрела по сторонам в поисках другого транспорта. Крепкие мужчины, нагруженные чемоданами, иногда на лыжах, шли вдоль рельсов в направлении Лак-Эдуара.
— Идти лучше, чем стоять, мадам! — обратился к Эрмин элегантно одетый человек лет шестидесяти, который опирался на трость. — Так вы скорее согреетесь!
Эрмин отвернулась. Ей было стыдно за слезы и за свой каприз с поездкой, принесший им с Шарлоттой столько неприятностей. Она старалась не думать о Тошане и матери, которым, естественно, и в голову не приходило, что она в этот снежный вечер торчит где-то в Мориси[19], недалеко от поселка Лак-Эдуар.
Какой-то подросток положил руку ей на плечо, чтобы привлечь ее внимание:
— Мадемуазель, не бойтесь, сейчас подъедет на санях мой отец. Он послал меня вперед, чтобы успокоить оставшихся пассажиров. Говорят, в вагоне, который шел следом за локомотивом, есть раненые.
— Спасибо, это очень мило с вашей стороны, — с трудом проговорила Эрмин. — Так вышло, что мой сын, а ему всего пять месяцев, уехал в другой повозке. Вы представляете, как я беспокоюсь! За ним присматривает подруга, но мне страшно…
Она не стала уточнять, кем ей приходится Шарлотта и сколько ей лет.
— Я позабочусь о вас, — заверил ее мальчик. — Где ваши чемоданы? Вот эти? В санатории вам будет уютно. Здание там просторное, места хватит всем. Счастье еще, что поезд не заполнен под завязку! Последние несколько вагонов — товарные.
Сочувственное отношение мальчика успокоило Эрмин, и она решила никуда от него не отходить. Где-то залаяли собаки.
— А вот и отцовская упряжка, — сказал мальчик. — Не переживайте, все образуется, мадам!
Молодая женщина устроилась в санях, на своих чемоданах. Она оказалась между пышнотелой дамой, ни на секунду не перестававшей ругаться и осыпать всех и вся упреками, и ее мужем, кончики русых усов которого превратились в крохотные сосульки. Супружеская чета переговаривалась очень громко, стараясь перекричать завывания ветра.
