Наверху у Альмы тихо. Феко смотрит на свои ботинки. Перед его внутренним взором огромный валун катится вниз, проламываясь сквозь чащу. А еще он видит своего пятилетнего сына Тембу, который сейчас на попечении у мисс Аманды, в десяти милях отсюда. Интересно, что Темба делает сейчас? Ест, наверное. Или играет в футбол. Или надевает очки.
– Миссис Коначек требуется уже круглосуточная опека, – говорит бухгалтер. – Все очень запущено. Вы должны были это предвидеть, Феко.
Феко прочищает горло.
– А я и опекаю. Я здесь семь дней в неделю. С восхода и до заката. Частенько бывает, что и позже остаюсь. Готовлю, убираю, хожу за покупками. С ней нет проблем.
Бухгалтер поднимает брови.
– С ней масса проблем, Феко, и вы это знаете. Но вы хорошо делаете свое дело. Очень хорошо. Однако время у нас вышло. Вы помните, как месяц назад она заблудилась. Доктор говорит, она скоро забудет, как едят. Забудет, как улыбаются, как говорят, как ходят в туалет. В конце концов она дойдет до того, что забудет, как глотают. Чертовски жуткий конец, на мой взгляд. За что людям такое?
В саду ветер шуршит листьями пальм, а шум такой, будто дождь. Наверху раздается скрип. Феко изо всех сил удерживает руки за спиной, не дает им дергаться. Думает: эх, был бы жив мистер Коначек! Вышел бы сейчас из мастерской в пропыленной серой рубашке, защитные очки сдвинуты на лоб, а лицо красное, будто обгорел на солнце. Взял бы кофейник, стал пить прямо из носика, потом обнял бы Феко за плечи и сказал: «Нет, Феко увольнять нельзя! Феко пятнадцать лет с нами пробыл. А теперь у него еще и малыш. Да вы что, вообще, что ли?»{4} А потом улыбнулся бы и подмигнул. Может быть, хлопнул бы бухгалтера по спине.
Но в мастерской темнота. Гарольд Коначек четыре года как помер. Наверху миссис Альма – сидит, пристегнутая к своему аппарату. Бухгалтер сует авторучку в карман и щелкает застежками портфеля.
– Я могу оставаться в доме круглосуточно, вместе с сыном, – еще раз делает попытку Феко. – Мы можем и спать здесь.
Но даже на его собственный слух эта мольба звучит слабо и безнадежно. Бухгалтер встает, смахивает что-то невидимое с рукава свитера.
– Завтра выставим дом на торги, – говорит он. – А миссис Коначек я на следующей неделе отвезу в дом престарелых «Саффолк». Пока она здесь, собирать вещи не стоит: ее это только напугает. А вы можете оставаться до понедельника.
После этого бухгалтер берет портфель и уходит. Феко слушает, как отъезжает машина. Сверху его уже зовет Альма. Приготовленная для бухгалтера кружка кофе стоит нетронутая, исходит паром.
