Опасливо косясь на грозящие рухнуть стены, я пробирался все глубже в город, надеясь обнаружить следы его обитателей — ведь убитый мной человек, несомненно, пришел отсюда. Но всюду царил все тот же дух старой, семисотлетней смерти, дух всепобеждающей энтропии. Лишь несколько раз при моем приближении с дороги метнулись какие-то мелкие существа — я даже не успел разглядеть, крысы это или большие ящерицы. Очевидно, они боялись человека; но сам этот факт ни о чем не говорил — отчего бы им не бояться столь крупного в сравнении с ними животного, даже если они его раньше и не видели?
Неожиданно я увидел впереди торчащую из земли руку — не кисть скелета, а вполне полноценную конечность. Подойдя ближе, я убедился, что это рука статуи. Я склонился над ней, размышляя, монумент какому из героев Соединенных Республик находится теперь у меня под ногами.
— Руки вверх! — раздалось внезапно за моей спиной.
Я попытался обернуться, но тот же голос приказал:
— Не рыпайся! И положь дуру!
Я понял, что речь идет об арбалете, и осторожно опустил оружие на землю.
— Так. И не дергайся, — предупредил еще раз голос. — Нас трое.
Блефовал он или нет? Я решил не рисковать. Кто-то подошел сзади и, пока я стоял с поднятыми руками, принялся меня обыскивать. Конфисковав нож (второй я еще раньше потерял в пустыне), он велел мне — на этот раз другим голосом, из чего я заключил, что их как минимум двое — заложить руки за спину и тут же связал их тонкой веревкой. Только после этого я получил возможность рассмотреть обитателей города.
Их было действительно трое, и всех троих отличала колоритная внешность. Одеяния их состояли из потертой, местами залатанной кожи и каких-то лохмотьев; поверх всего этого висели цепочки, браслеты, амулеты из кусков металла. Первый — тот, что командовал — держал в руках некий неуклюжий самопал — аркебузу, мушкет или что-то в этом роде. Это было первое огнестрельное оружие, увиденное мною у жителей теперешней эпохи; впрочем, не уверен, что оно в самом деле стреляло. У «мушкетера» была оригинальная прическа: левая половина головы полностью выбрита, зато волосы с правой половины длинными грязными космами ниспадали на плечо. Распахнутая кожаная куртка без рукавов открывала непристойную татуировку на груди парня. Второй — тот, что связал мне руки — был негр или темнокожий мулат. На боку у него висела шпага — самая настоящая дворянская шпага, какие носят вместо тяжелых мечей городские аристократы. Третий производил самое жуткое впечатление. Его совершенно лысая голова была обезображена: палач вырвал ему ноздри и выжег клеймо на лбу, кроме того, через все лицо тянулся необычайно глубокий шрам. Левой кисти он тоже где-то лишился, но вместо обычного для одноруких крюка культю венчал остро отточенный металлический штырь, которым его могучий обладатель мог, вероятно, проткнуть не только человека, но и рыцарский доспех.
