— Спасибо, мистер Буш. Очень хорошо. Мистер Котар, можете приступать.
Суденышко для ловли омаров, захваченное поздно вечером у изумленных рыбаков, покачивалось рядом. Взятая в плен команда находилась в трюме — изумление их было вызвано нарушением нейтралитета, которым в продолжение бесконечных войн пользовались рыбаки. Эти люди хорошо знали Хорнблауэра, нередко продавали ему за золото часть своего улова. Обещание вернуть судно позднее едва ли их успокоило. Теперь суденышко покачивалось рядом, и Котар за Хьюитом, а Хорнблауэр за Котаром спустились в него. Восемь человек сидели на корточках на дне, где обычно лежали верши для омаров.
— Сандерсон, Хьюит, Блэк и Даунс, берите весла. Остальные держитесь ниже планширя. Мистер Котар, сядьте, пожалуйста, напротив моих коленей.
Хорнблауэр подождал, пока все устроятся. Черный силуэт лодки должен выглядеть в темноте как обычно. Наконец все было готово.
— Отваливай, — сказал Хорнблауэр.
Первый раз весла черпанули воду слишком глубоко, второй раз получше, и наконец лодка заскользила гладко. «Отчаянный» остался позади. Они шли на рискованное предприятие, и Хорнблауэр слишком хорошо знал, что сам в этом виноват. Если б ему не втемяшилась в голову эта идея, они могли бы мирно спать на борту; завтра люди, которые могли бы жить, будут мертвы по его вине.
Он отбросил эти мрачные мысли и немедленно вынужден был поступить так же с мыслями о Гримсе. Гримс может подождать до их возвращения, и Хорнблауэру незачем сейчас из-за него беспокоиться. И все же, даже сосредоточившись на управлении рыбачьим суденышком, Хорнблауэр чувствовал как текут на заднем плане его сознания эти мысли — так обсуждая план, постоянно слышишь краем уха корабельные шумы. Он думал, как команда «Отчаянного» будет обращаться с Гримсом. Хьюит, оставляя судно, наверняка поделился этой историей с приятелями.
Хорнблауэр, держа руку на румпеле, правил к северу, на Пти Мину. Дотуда миля с четвертью, и, если он промахнется мимо крохотного причала, вся экспедиция кончится позорным провалом. Ориентировался он по неясным очертаниям крутых холмов на северном берегу Гуля; вглядываясь в них на протяжении всех этих трех недель, он хорошо их запомнил. Главным ориентиром был обрыв в четверти мили к западу от семафора, где в море впадала речушка. Поначалу приходилось держать на этот обрыв, но через несколько секунд Хорнблауэр уже различил громаду семафора, который смутно вырисовывался на фоне темного неба. Дальше было просто. Весла скрипели в уключинах, то и дело слышались всплески; темные волны, мерно вздымавшие и опускавшие лодку, казались отлитыми из черного стекла. Не надо было подкрадываться тихо и незаметно, напротив, рыбачье суденышко должно вести себя так, будто оно тут на вполне законном основании.
