— Нам нечего бояться, — говорил Джоел. — Мы знаем, что больше ничего нет.
Но теперь, вне уютной атмосферы послеобеденных дурачеств, теперь, когда Одри лоб в лоб столкнулась с вероятностью пережить мужа, она поняла, какой трусливой была их тогдашняя бравада. Сколько они сэкономят государственному здравоохранению, удушив друг друга полиэтиленовыми пакетами? Чем они были, эти остроты, если не жалкими увертками? Лишь бы не глядеть в глаза ужасу небытия.
Подавшись вперед, она неловко погладила руку Джоела, чуть ли не целиком скрытую под сбруей проводов. Она любила его руки — сухие, плотные ладони, длинные пальцы с выпуклыми костяшками. У него не прикосновение, шутила она, но секретное оружие, волшебный бальзам от всех супружеских разногласий.
Она вспомнила, как 34 года назад Джоел пришел проведать ее в больницу «Гора Синай», где она рожала Карлу и куда ее доставили на «скорой». Девочка появилась на свет накануне ночью с помощью кесарева сечения, а Джоел в это время не находил себе места в бостонском аэропорту, накрытом туманом. Когда он наконец явился, шумный, веселый, Одри уже полдня лежала на больничной койке. Она с обидой наблюдала, как он скачет по палате, как тают медсестры, сраженные его обаянием, как он, склоняясь над дочкой, напевает вместо серенады песенку из мюзикла «Карусель».
Дочка моя
Бело-розовая,
Как персиковое мороженое.
Дочка моя,
Голосок звонкий,
Умнее не сыщешь девчонки.
— Спасибо, что пришел, — процедила Одри, когда Джоел передал ребенка медсестрам и они остались одни.
— О-о, бедненькая моя. — Задернув прикроватную занавеску, он улегся рядом с ней.
— Скотина, бросил меня одну.
— Но я рвался к тебе, любимая…
— Не надо было вообще уезжать! Поперся в Бостон, когда у тебя жена на сносях.
— Милая… — Засунув руку под одеяло, он погладил ее распухшие, сочащиеся груди, скользнул ладонью на перевязанный живот, потом вниз, к болотистому месиву между ног.
— Ох, я сейчас просто отвратительна, — проворчала Одри. — Из меня отовсюду течет.
Джоела это не пугало. В нем не было ни капли брезгливости, с какой мужчины обычно относятся к женской биологии. Он любил ее тело целиком, со всеми выделениями.
— Прости, детка. Я правда переживал. Было очень больно, когда они тебя резали?
— Не особенно, — призналась Одри. — Словно кто-то роется в нижнем ящике моего комода.
— Молодчина, — рассмеялся Джоел.
И снова тихонько запел песенку из «Карусели», но на этот раз для нее.
