— Да, иногда они даже убивали людей…
Тут Ленни изобразил, будто прошивает Джоела автоматной очередью: «тых-тых-тых».
— Прекрати, — сухо сказал Джоел.
Бросив на отца грустный взгляд из-под длинных девчачьих ресниц, Ленни подчинился.
— Однако, — Джоел снова заговорил тоном благодушного наставника, — факты всемирной истории свидетельствуют, что у вооруженного восстания нередко имелись совершенно законные основания. — Он поставил тарелку с гренками на стол, и дети принялись за еду. — На самом деле, нашей родины, Соединенных Штатов, не было бы без вооруженной борьбы. Людям надоело жить под гнетом британского короля…
— Шалтая-Болтая, — мечтательно произнес Ленни; Джоел его проигнорировал.
— Георга III, — вставила Роза.
— Точно, золотце, — улыбнулся Джоел. — Вот народ и принялся отстреливать британских солдат по всей стране, от Лексингтона до Конкорда…
Карла, лихорадочно соображавшая, чем бы отличиться, выпалила:
— Сначала парламент, потом налоги![20]
Но Джоел пропустил это мимо ушей. Он смотрел на Ленни, который, притворяясь раненым британским солдатом, в театральной агонии сползал на пол.
— Ради бога, — крикнул Джоел, — сядь! И попробуй хоть десять минут вести себя не как идиот!
Ленни поднялся и угрюмо сел за стол. Джоел гневно взирал на сына:
— Почему ты всегда валяешь дурака?
Эти стычки пугали Карлу, и, чтобы отвлечь отца, она сделала вид, будто ей что-то непонятно:
— Значит… значит… иногда убивать людей — это нормально, да, папа?
Вопрос заставил Джоела вздрогнуть.
— Нет, Карла, это всегда не «нормально». Это ужасное и очень серьезное решение, но в некоторых случаях оправданное. Если ты заглянешь в историю, то увидишь, что людей, сражавшихся за свои права, часто называли террористами, партизанами, да и как только не называли. Но если они добивались успеха — если они побеждали в борьбе с угнетателями, — их провозглашали национальными героями, им передавали бразды правления.
— Как сионистам, которые основали Израиль, — сказала Роза.
Джоел кивнул:
— Умница. Очень хороший пример.
Ленни выскользнул из кухни. Карла знала, куда лежит его путь воскресным утром, — в комнату Одри. Она представила: вот он открывает дверь материнской спальни, забирается на высокую кровать, устраивается в теплой вмятине, оставленной телом Джоела. Как же она завидовала равнодушию брата к отцовским назиданиям — его нежеланию участвовать в соревновании за родительскую благосклонность!
— Карла, — раздался вдруг окрик Джоела, —
