Правдолюбцы | страница 13

Ранним утром на верхнем этаже скрипучего дома в Гринвич-Виллидж спали Джоел и Одри. Полоска света, пробившаяся сквозь щель между занавесками, медленно укладывалась поперек одеяла. Одри еще плавала в далеком море сна. Джоел уже приближался к берегу, барахтаясь в шумном прибое. Волной его отбросило назад, в море; он застонал и сердито ударил ладонями по простыням. Вскоре, когда храп, похожий на клекот, достиг очередного крещендо, Джоел проснулся и поморщился от боли.

Вот уже два дня у него раскалывалась голова — в черепе пронзительно лязгало, будто какая-то остроконечная металлическая деталь отвалилась и теперь болтается, не находя себе места. Одри пичкала его «Тайленолом» и уговаривала пить побольше воды. Но не жидкость ему нужна и не таблетки, подумал Джоел, а механик. Он приложил ладонь тыльной стороной ко лбу и полежал так немного, словно нервическая героиня викторианского романа. Затем решительно сел и в хаосе, царившем на тумбочке, нащупал очки. Через несколько часов ему предстояло выступать в качестве адвоката на первом заседании по делу «Соединенные Штаты Америки против Мухаммеда Хассани». Вчера, перед сном, он внес кое-какие исправления в подготовленную речь, и теперь ему хотелось перечесть все заново.

Иногда, читал Джоел, в искреннем желании защитить нашу великую страну, мы, случается, хватаем через край. Иначе говоря, допускаем ошибки, грозящие гибелью тем самым свободам, которые мы стараемся сберечь. Я пришел сюда, чтобы сказать вам: привлечение к суду Мухаммеда Хассани — одна из таких ошибок.

Джоел оторвался от бумаг и, прищурившись, уставился в пространство, пытаясь оценить действенность этой риторики. Хассани был одним из Скенектадской шестерки — группы американских арабов из штата Нью-Йорк, побывавших в афганском тренировочном лагере Аль-Каиды весной 1998 года. Пятеро из группы уже успели заключить сделки со следствием. Но Джоелу сделки были отвратительны. Он уговорил Хассани проявить стойкость и не признавать себя виновным ни по одному пункту.