Не то чтобы Салли мне не нравилась. Она замечательная девушка, просто другая. То есть не такая, как я. Салли больше похожа на Ника и вроде даже была в него когда-то влюблена. Наверное, именно по этой причине я и обратила на него внимание — она попросила, чтобы я проследила, не пялится ли он на нее. Я так и сделала, потому что считала себя ее подругой и мне наконец-то нашлось занятие получше, чем подпирать стенку и мечтать оказаться подальше отсюда.
В то время я не могла позволить себе жить так, как мне того хотелось. «Дорогие вкусы, но дырявые карманы!» — все время фыркала моя мать, если я совершала роковую ошибку и надевала новый наряд, отправляясь повидать родителей.
— Что это? — спрашивала она с неодобрением в голосе.
— Это? Это старье? — отвечала я, даже если на мне был изумительный дизайнерский костюм, который я не снимала вот уже шестой день. — Он у меня давно.
Или:
— Остался со съемок на работе, вот мне его и отдали. Нравится?
Стоило же мне сказать, что я что-то купила, она тут же поднимала бровь и спрашивала:
— И сколько же это стоит?
Я бормотала цену — обычно сразу за вычетом сотни фунтов, — мать закатывала глаза и качала головой, и я чувствовала себя нашкодившим ребенком.
Раньше я мечтала о том, чтобы стать бизнес-леди. Хотела носить подплечники, портфель и мобильник, водить спортивный «мерседес» и надевать тяжелые золотые украшения. Мечтала об одежде от модных модельеров и навороченной квартире — с деревянными полами, белыми диванами и чтобы на каждом полированном столике красного дерева стояла огромная ваза с лилиями.
К сожалению, работа в пиаре не лучший способ получить все это, потому что специалист по связям с общественностью, наверное, самая низкооплачиваемая профессия в мире. Что мне надо было сделать, так это устроиться в Сити, потому что я кончила колледж в самом конце бума восьмидесятых и могла бы зарабатывать кучу денег. Но я никогда не разбиралась в деньгах или в цифрах, поэтому была безнадежна. А пиар казался простейшим вариантом. Пиар — это звучало эффектно, увлекательно, и не надо было сперва работать секретаршей, чего я очень не хотела, потому что несказанно смущалась бы каждый раз, отвечая на вопрос, чем я занимаюсь. В агентстве по связям с общественностью я бы сразу стала ассистентом, что в двадцать один год было равносильно выигрышу в лотерею.
Я позвонила по объявлению в «Гардиан» и, направляясь на собеседование, решила, что умру, но получу эту работу. Офис агентства Джо Купера располагался в переулке в Килберне, не самом престижном районе, и снаружи был похож на большой склад. Но внутри все было впечатляюще: просторное помещение, деревянный пол, яркие кресла, бархатные подушки и постоянный гул разговоров по телефону, которые вели самые красивые люди, которых я только видела в жизни.
