* * *
Через неделю пришёл ответ из Центра.
Чутьё не подвело Полещука. Действительно, Курт Вольфганг Фогель имел отношение к «Штази», но не как агент. Он был кадровым офицером, полковником внешней разведки Министерства государственной безопасности, и в Катманду возглавлял резидентуру, действовавшую с позиций посольства ГДР. Должность начальника консульского отдела являлась его официальным прикрытием.
В отношении доктора Бруно Гольдмана Центр сведениями не располагал.
«Значит, — пришёл к выводу Полещук, — доктор не является объектом оперативной разработки «Штази». Полковник держит австрийца на коротком поводке по двум причинам: либо он использует его как “дойную коровку” для пополнения своего личного бюджета, либо намерен привлечь его к негласному сотрудничеству в качестве агента…
Хотя одно другому не помеха, а выигрывать у своего секретного помощника, неважно, настоящий он или всего лишь предполагаемый, оператор просто обязан. Всегда и во всём. В том числе и за ломберным столом, чтобы утвердиться в его глазах и подчеркнуть своё превосходство.
Нельзя ни в чем проигрывать своему агенту, ибо недаром сказано, что ни один камердинер не видит героя в своём хозяине.
Стоит только однажды показать зависящему от тебя человеку свою слабость, даже если это будет карточный проигрыш, — всё, пиши пропало. Сразу можно расставаться с агентом, потому что ведущее положение уже ничем не восстановить…
Странно другое — почему Гольдман, владея гипнозом, не использует его против консула, а позволяет ему постоянно себя обирать?! Почему он так благоговеет перед Фогелем? Неужели так сильна его любовь к этому старому змию?..
Впрочем, есть ещё одно, чисто гипотетичное, объяснение его привязанности: компромат. Компрометирующие материалы, которыми полковник Фогель наверняка располагает в отношении Гольдмана!»
Первое, что поразило Полещука, когда они проникли с Шармой на виллу доктора, это — стерильная чистота помещений и почти полное отсутствие мебели.
Было такое впечатление, что это — не жилое помещение, а многопрофильная мини-клиника.
В одной из комнат стояло огромное гинекологическое кресло, за дверцами стеклянных шкафов устрашающе поблескивал специальный медицинский инструментарий.
Вторая комната была приспособлена под зубоврачебный кабинет, на стенах которого к тому же висели таблицы для определения остроты зрения.
Третья комната, очевидно, служила кабинетом для психоанализа и психотерапевтических процедур…
