Поединок продолжается. Мне кажется, или алое свечение вокруг мага было ярче? Сейчас оно словно потускнело, подернулось дымкой.
Я сжимаю нож и смотрю на жрицу Черной Тары.
Я никогда не убивала.
Встаю. Страха все еще нет, как нет и жалости, и нет лишних мыслей. Нож — как продолжение руки, лезвие в кровавых разводах. Три коротких шага.
Ирреальная фигура в лиловом балахоне. Враз почерневшие косы мотает ветер. Искаженный лик, в котором не осталось ничего человеческого. Беззащитная полоска шеи.
Медленно.
Отчего все так медленно?
Как во сне.
Она поворачивается…
Заношу руку с ножом.
Черный дым из оскаленной ямы рта прямо мне в лицо.
Стремительная тень наперерез. Навстречу жуткому дыханию жрицы.
Лиловая вспышка. Жалобный писк. Невесомое тельце у ног.
Тишина падает на храм, как топор палача.
Крик северянина “Бей!”.
В безмолвии отчетливо слышен звук, с которым лезвие входит в тело. Жрица всхлипывает и начинает падать мне навстречу.
Медленно-медленно.
Шарахаюсь, с ужасом наблюдая, как ее силуэт идет рябью. Концы кос завиваются клубами черного ветра. Пылью рассыпаются пальцы и руки.
А потом время прекращает тянуться липкой патокой. Обезумевшей кобылицей срывается с привязи и несется вскачь, не разбирая дороги.
Маг отшвыривает меня в сторону, наваливается сверху. Он тяжелый. Сопротивляюсь, извиваюсь ужом, пытаясь вывернуться. Окрик “Лежи смирно, дура!”. Вспышка жара совсем рядом, и там, где секунду назад было тело мертвой жрицы, пузыриться лиловый в желтых прожилках раскаленный купол, похожий на гнойный фурункул. Нечто сдерживает огонь, не дает пойти вразнос.
Я больше не дергаюсь, только выкручиваю шею и смотрю на бушующее пламя — погребальный костер Изабеллы Вимано и Венто, один на двоих. Неужели все закончилось?
Элвин отпускает меня, встает. Черный смерч вокруг нас свистит, набирая скорость. Я, приподнимаюсь. Забыв как дышать, смотрю на пляшущую рядом смерть, и отчего-то кажется, что поединок со жрицей не закончен.
Лицо мага застыло в яростном усилии, обострились скулы, брови сомкнуты, руки судорожно дергаются, сжимаются в кулаки, словно он ловит-ловит, но никак не может поймать невидимую муху.
Вихрь странно пульсирует. Гудящая стена плотного ветра надвигается… И отступает на прежние позиции. Дрожит пол, смерч взмывает вверх, касается потолка, и я вдруг вижу над головой небо в тусклых звездах и клочьях облаков.
Северянин с хлопком смыкает ладони — он поймал, прихлопнул свою муху. И смерч исчезает. Совсем.
