Ему придется меня выслушать!
У входа в его кабинет останавливаюсь. Гнев немного утих, и мне боязно отвлекать родителя. Поднимаю руку, чтобы постучать, но слышу из-за двери сердитый голос:
— Я сказал — “нет” и не приставай ко мне больше со всяким бредом!
— Но вы даже не обращаете внимания на очевидные преимущества… — лже-Риккардо, как всегда говорит невыразительно, но что-то заставляет заподозрить, что он тоже зол.
— Преимущества для кого? Пусть Мерчанти и Риччи подавятся! Я не буду снижать пошлины, обкрадывая себя и своих людей. А ты хапуга или идиот, если приходишь ко мне с подобными предложениями.
Я трусливо опускаю руку, так и не постучав. Сейчас не лучшее время, чтобы приставать к отцу.
Надо уйти, но я медлю, вслушиваясь в разгорающийся за дверью спор из-за пошлин на чужеземные товары. Вспоминаю, что в последний год отец и лже-Риккардо все чаще не сходятся во мнениях. Они умело скрывают разногласия, но луну надолго не спрячешь.
— Мне оскорбительно слышать от вас намеки о корыстном интересе с моей стороны, — голос лже-Риккардо звенит негодованием. — Рино — мое будущее владение. Я — ваш наследник…
— Ты — мое наказание за грехи, Джованни. Ты и Франческа, — тяжело говорит отец. — Вернись к Риккардо разум, я не стал бы терпеть тебя и минуты. Когда умру, можешь делать с герцогством что хочешь. Но пока не лезь, куда не просят. Ты собирался на охоту с Мерчанти, так иди. И передай этому торгашу, чтобы не протягивал лапы к нашим деньгам.
Еле успеваю отскочить за угол, как дверь распахивается. Джованни вылетает с перекошенным от ярости лицом и почти бегом направляется к лестнице, не замечая меня.
Я провожаю его взглядом.
Джованни Вимано?
Он тоже мой брат.
Бастард.
Унизительное слово, унизительный статус. Лоренцо был бастардом. Я знаю, как мучила его мысль об этом.
Джованни — всегда мрачный, всегда застегнутый на все пуговицы. Я всегда думала, что его сдержанность скрывает властность, сродни отцовской, а может и жестокость. Я ошибалась?
Как мало мы знаем своих близких.
Мне хочется подойти к нему, спросить “почему”, узнать что он думает, что чувствует. У нас никогда не было откровенных разговоров. В семье Рино не принято распахивать душу. Каждый — узник своей Кровавой башни. Каждый должен сам справляться со своими печалями.
Джованни спускается. Мысленно клянусь поговорить с ним. Позже. Я должна попытаться! Должна узнать какой он на самом деле.
Мой брат — Джованни Рино.
Подхожу к двери, чтобы постучать и снова замираю, подняв руку. Отец, должно быть, зол, очень зол из-за размолвки. Последнее дело приставать к нему сейчас, сразу после спора. Быть может, вечером, если у него будет хорошее настроение. Или завтра. Если его опять никто не рассердит…
