Лиллесанн понравился мне с первого взгляда. Это был один из тех очаровательных крошечных городков, которых так много на южном побережье Норвегии. Белые, желтые, голубые игрушечные домики с цветочными горшками на окнах, улицы, мощенные брусчаткой, похожие на стиральные доски, пучки травы между камнями, старые пожелтевшие вывески, выведенные затейливыми буквами: «Миккель Сёренсен, сапожник». И над всем этим витал ни с чем не сравнимый запах дерева, пропитанного олифой, запахом соленой морской воды, вяленой рыбы и свежих раков. Главная улица крутыми зигзагами вела к центру — городской площади, посреди которой высился похожий на собор газетный киоск, несомненно являющийся гордостью и главной достопримечательностью города. «Бог ты мой, как забавно, наверное, пожить здесь некоторое время, — подумал я. — Разыграть из себя важную персону и ввязаться в полемику о путях культуры, которую ведут между собой две единственные местные газеты. Только ведь все это надоест очень быстро. В этих идиллических городках начинаешь волком выть от скуки, если задержишься в них дольше, чем следует».
Здесь же на площади стоял самый большой городской отель «Виктория», в котором могло разместиться сразу довольно много приезжих. Это был большой, желтый, деревянный дом. Мы расположились на веранде и заказали пиво. Мадам Бальдевинсен, хозяйка, пышная и спелая, как рожь в августе, тут же принесла нам на подносе целую батарею бутылок. Я залпом выпил стакан и откинулся в плетеном кресле, изнемогая от наслаждения. Арне повернулся к Людвигсену, который сидел пристыженный и унылый и все время нервно поправлял галстук.
— Ну, а теперь, Людвигсен, выкладывайте. Что заставило вас отказаться от места? Что вас так напугало?
Я видел, как тяжело бедняге Людвигсену отвечать на этот вопрос — мужчины не любят показывать свой страх. Он судорожно глотнул пару раз и начал говорить, сначала запинаясь, потом все увереннее.
— Черт знает что происходит в этом доме. Я человек не суеверный и бабью болтовню не слушаю. Но в этом доме точно поселился нечистый. Он мне всю душу вымотал. Не могу я больше там жить.
Я и раньше подмечал, будто со стенами там не все ладно. Никак и вы кое-что заметили. Но то, что я увидел… мне за всю жизнь такого видеть не доводилось!
Так вот, стало быть, дело было вчера. Часов в одиннадцать или около того я возился возле дома с крыжовником, нынче он у нас сильно пострадал от грибка. И глянул случайно на то окно в Желтой комнате, ну вы знаете. И вижу: два желтых глаза горят, как сера в аду. Сперва я решил, что это сам сатана глазищами своими меня вроде как фотографирует, а потом смотрю: да это кот! Здоровенный, черный, настоящее чудовище…
