Часто ницшеанство понимают несколько упрощенно, как проповедь морали бандита-беспредельщика. Дескать, я творю, что хочу, а если кому это не нравится, то тем хуже для него. На самом деле подобные светлые мысли задолго до Ницше высказывал другой немецкий мыслитель, идеолог анархо-индивидуализма — Макс Штирнер. Именно его идеи вдохновили Достоевского на роман «Преступление и наказание». Но в массах интеллектуалов такая трактовка не покатила. Хотя бы потому, что попытки практической реализации подобных философских положений весьма чреваты. Рожу набьют или в тюрьму посадят. У Ницше-то все сложнее. Понятие «сверхчеловека» можно понимать и в духовном смысле. Собственно, это и зацепило широкие массы тех, кто претендовал на свою исключительность. Ницше, без сомнения, великий поэт, красиво и образно озвучил мысль, которая приятно шевелилась в головах у многих. Если я осознаю себя сверхчеловеком, значит, я таким и являюсь. Мне доступно понимать то, до чего «быдло» додуматься не в состоянии. По сути, это честная и последовательная проповедь аристократизма. Ничего особо нового в этом не было. Сколько существовали дворяне, столько среди них находилось теоретиков существования узаконенной элиты. Новое проявилось в том, что элитой теперь мог провозгласить себя каждый, а не только тот, кто имел подходящую родословную. То есть провозгласить-то можно было и раньше. Но теперь Ницше обаянием своих книг эти претензии канонизировал.
Мотивация Ницше становится понятна, если вспомнить общество, которым он восхищался, считая его чуть ли не идеальным. Ницше по специальности являлся преподавателем античной философии и литературы, его идеалом была «книжная» Древняя Греция. Именно книжная, а не реально-историческая, в которой дерьма было не меньше, чем в любой другой цивилизации. Но что представлял собой этот самый идеал? До сих пор романтики повторяют, что Греция была родиной гуманизма. То есть человека греки уважали во всех его проявлениях. Это так. С одним небольшим дополнением. Да, в Древней Греции провозглашался и претворялся в жизнь принцип «все для человека, все ради человека». С одной маленькой поправкой — понятие «человек» в те времена принципиально отличалось от нынешнего. К примеру, в Афинах эпохи Перикла — золотого периода этого города — человеком считали только афинянина. А гражданин соседнего полиса (города-государства) был уже не совсем человеком. Не говоря уже о рабах, которых в Афинах на двадцать тысяч свободных граждан было сто тысяч. Эти вообще числились «говорящими животными». Так что нацизм — это вообще-то гуманизм по-древнегречески.
