На этот раз ядро, посланное баском, попало не в какой-нибудь рей.
Грот-мачта, срубленная чуть пониже марса, упала поперек палубы галеона, сокрушая своей тяжестью ванты и брасы, после чего галеон сильно накренился на левый борт. Грот и один из косых парусов также полетели вниз, загромоздив палубу и накрыв добрую часть команды.
— Вот это выстрел! — восхитился гасконец. — Теперь мой дублон в безопасности.
— Вы удовлетворены, господин граф? — торжествующе спросил Мендоса.
Вместо ответа сеньор ди Вентимилья выхватил шпагу и закричал громким голосом:
— На абордаж, храбрецы!.. Через десять минут галеон будет у нас в руках!
Глава XII. Секретарь маркиза де Монтелимара
Галеон, остановившийся в своем полете над волнами, уже не мог избежать атаки фрегата.
Испанцы, пережив первый испуг, быстро принялись освобождать палубу от обломка мачты, который мог затруднять движения команды во время абордажа.
К обломку подступили с пилами и топорами, а в это время матросы, приставленные к пушкам, открыли адский огонь, надеясь не подпустить корсарское судно вплотную.
В свою очередь, и «Молния» яростно ощетинилась, и не только пушками.
Буканьеры поднялись на верхнюю палубу и не жалели пуль, находя все новые цели на галеоне. Но предпочтительными мишенями были рулевые и офицеры на мостике.
Расстояние быстро таяло, так как фрегат увеличил скорость, чтобы не дать испанцам перегруппироваться.
Пушечные залпы следовали один за другим: то вверх, по парусам, то вниз, чтобы продырявить судно ниже ватерлинии.
Матросы, в задачу которых входило затыкать большими деревянными пробками дыры, проделанные ядрами, трудились не покладая рук и падали без сил на банки.
На верхней палубе во всю лилась кровь, особенно на галеоне, где не было кулеврин, а солдаты-аркебузиры ни в коей мере не могли сравниться в точности стрельбы с неподражаемыми буканьерами.
Не прошло и десяти минут, как «Молния», вся окутанная огромным облаком дыма, подошла к галеону.
Лейтенант, который теперь стоял у руля, направил корабль к корме неприятеля, так что бушприт врезался в ванты и брасы бизань-мачты, а марсовые быстро сбросили многочисленные кранцы, чтобы смягчить удар.
Но последнее удалось лишь в малой мере; удар был таким сильным, что два судна пугающе наклонились: одно — на правый борт, другое — на левый.
Голос сына Красного корсара разносился словно трубный зов:
— Ко мне, буканьеры! Батарейцы на палубу!
Он устремился на бак, за ним — гасконец, отчаянно вращавший клинком своей длинной шпаги, Мендоса, размахивавший секирой, и буканьеры, уже перезарядившие свои аркебузы.
