– Камея случайно не эта? – поинтересовался Суржиков, вытащив портрет Маргариты, сделанный в фотостудии.
Удивленно покрутив головой, Вишневский кивнул.
– Да, на шее Маргариты, несомненно, прабабкина камея. Погодите, я вам кое-что покажу.
Он вышел и скоро вернулся со старинной палисандровой шкатулкой. Открыл ее и вытащил завернутую в папиросную бумагу фотографию.
– Полюбуйтесь…
Взглянув на фотографию, Суржиков оцепенел: старинное фото было очень похоже на фотопортрет, сделанный Дмитрием Красилиным.
– Вот это да! – вырвалось у следователя. – Прямо какое-то единение времен. Мистика! К сожалению, фотографа, который сделал портрет вашей дочери, нет в живых, его убили вслед за Ингой… А Ингу, вероятно, убили по ошибке, а охотились за Маргаритой.
Вишневский похолодел от ужаса.
– Вы хотите сказать, что Риточке грозит опасность?
– Именно это я и говорю, – мрачно подтвердил следователь. – Но самое странное в этой истории – черная роза, которую убийца оставляет у тел убитых… Про черную розу в ваших семейных преданиях нет?
– Нет, про розу ничего не слыхал… Кошмар какой!..
– Вот и я про то. Но меня сейчас интересует фотопортрет Маргариты. Чья была идея сфотографировать вашу дочь таким образом: ее или погибшего фотографа? У фотографа уже не спросишь, а вашу дочь еще можно спасти.
– Сфотографироваться – это точно Ритина затея, в ее духе, но вот где она находится, я сам бы хотел знать. Если она объявится дома, я вам сразу позвоню, ведь вы поможете моей девочке?!
– Да, я оставлю вам свой номер, – смутился Суржиков и протянул Вишневскому свою визитку. – Может, еще что-нибудь вспомните?
Разглядывая визитку, Вишневский покачал головой.
– Нет, к сожалению, ничего больше сказать не могу.
Остановившись в местной гостинице, следователь навестил сотрудников местной полиции, но те ничего полезного о Вишневских не сообщили, обычная семья.
Перед отъездом Суржиков решил навестить мать Инги в больнице и утром наведался к ней.
Галина Витальевна лежала в общей палате. Помимо нее здесь, на кроватях, томились в духоте еще семь больных женщин.
– Может быть, окно отрыть? – добродушно предложил следователь.
Мнения больных женщин по этому поводу разделились, и все закончилось ссорой. Суржиков пожалел, что влез со своей добротой, и быстро прошел к кровати Галины Витальевны.
Женщина сразу его узнала и, страдальчески сморщившись, заплакала, размазывая слезы по лицу:
– Это Петька во всем виноват и его любовница… Если бы он не ушел из дома, ничего бы этого не было…
