Но была еще одна причина, — пожалуй, главная — благодаря которой граф решил поселить Фанфана в «Австерии».
— Мне нужны в Петербурге верные и острые глаза, — доверительно сказал он подростку, когда Ван распаковывал его багаж. — Твои глаза, мальчик. Ты будешь выполнять мои тайные поручения. Для этого нужно, чтобы ты был абсолютно свободен в своих действиях, но находился одновременно и поблизости, и в некотором отдалении. Тебе понятно, о чем идет речь?
— Да, милорд. Вы опасаетесь шпионов.
— Ну, скорее, не шпионов, а соглядатаев. Сиречь, фискалов. Так называют их московиты. К иноземцам в Руссии относятся неплохо, но не очень доверяют. Поэтому я совершенно не сомневаюсь, что ко мне будет приставлена целая свора ищеек. А ты человек маленький, — в прямом и переносном смысле слова — поэтому я не думаю, что за тобой пошлют «муху».
Фанфан бросил исподлобья быстрый, настороженный взгляд на графа — «Откуда ему известно, как обитатели Дома Чудес называют соглядатаев и осведомителей?!» — и потупился. Сен-Жермен с пониманием улыбнулся и легко похлопал его ладонью по щеке.
— А ты каналья… — сказал он с удовлетворением. — Хочешь спросить, чем я заслужил столь пристальное внимание со стороны русских властей?
— Я не смею, милорд…
— Да, не смеешь. Однако такое намерение я прочел в твоих глазах. И я отвечу. Запомни, мой мальчик, если когда-нибудь — в любой связи и любой компании! — ты услышишь имя Остерман, твои уши должны будут ловить каждое слово. Но когда кто-то вспомнит мсье Бестужева, ты запишешь этот разговор в своей памяти в памяти не гусиным пером, а железным стило. А потом перескажешь мне слово в слово.
— Кто такой Бестужев?
— Это очень умный человек. Бестужев — ближайший помощник графа Бирона, который является фаворитом русской императрицы. Он действительный тайный советник. Впрочем, пока все эти титулы для тебя — пустой звук. Но я предполагаю, что в будущем именно Бестужев может быть моим главным врагом. К сожалению, его нельзя ни подкупить, ни улестить. Вот он как раз, если мне не изменяет мой дар предвидения, и начнет копать могилу моему предприятию. А значит, и мне тоже. Да, да, мой мальчик, в России не очень церемонятся даже с представителями высшего сословия. А с людьми подлого звания и вовсе не считаются. Наказание кнутом и позорного столба — это не самое худшее, что может с тобой случиться, если ты угодишь в капкан, расставленный людьми Бестужева. Не боишься?
— Милорд, я боюсь лишь одного — чем-то вам не угодить.
