- Гранит, у меня есть вопрос.
- Ларк, у меня нет времени для вопросов. - Я проигнорировала его и прошла вперед, остановившись у сильно потертого деревянного стола.
- Что случилось на восточном фронте?
Он поднял глаза от бумаг перед ним, полностью исписанных. Я увидела слова «болезнь» и «смерть». Больше беспокойства вызвало «распространяется слишком быстро», это я увидела прежде, чем он успел спрятать бумаги в ящик стола. Я напряглась, чтобы увидеть больше, но только мельком заметила пачку зеленых человеческих денег, используемых Эндерами, когда они бывают в человеческом мире.
- Тебе не следует об этом беспокоиться. Твоя работа состоит в том, чтобы учиться, и учиться хорошо.
- Но...
Он быстро встал, и я приготовилась, отступая одной ногой назад, принимая более устойчивое положение, и если бы он решил нанести мне удар, я бы смогла его отразить. Его лицо на мгновение осветила улыбка.
- Ты растешь. Но еще недостаточно хороша, чтобы иметь с этим дело. Иди отдыхать и поешь.
Я вышла из комнаты расстроенная. Я не была ребенком, но меня все же воспринимали как малое дитя.
- Черт подери!
Я ударила на ходу по стене, что только вызвало противное покалывание в ладони.
Моя собственная комната была в самом дальнем конце казарм, и я внезапно не смогла выдержать мысль о том, чтобы быть там. Но куда еще я могла пойти?
Правда была в том, что никуда. Это был мой дом; это было место, где я должна была оставаться. Не было никакой возможности побега, никакого возвращения к обязанностям Сеятеля, или - я фыркнула - жизни в Спирали. Казармы были моим домом.
Я проскользнула в свою комнату, закрыв за собой дверь, и прислонилась к ней спиной .
Я осмотрела небольшое пространство, часто моргая, и задалась вопросом, где были мои вещи.
- Черт.
Моя комната была чиста и опрятна, с заправленной кроватью и сложенной одеждой. Хотя я оставила ее в беспорядке. Как будто кто - то внезапно решил, что моей комнате срочно нужна уборка. На кровати лежал какой-то конверт.
Я взяла его, покрутив пару раз прежде, чем вскрыть.
«Встреть меня в своем доме как можно скорее. Я буду ждать.»
Ферн.
Я перевернула бумагу и поднесла ее к носу, чувствуя запах. Был намек на цитрусовые, которые приятно пахли. Кассава ненавидела запах цитрусовых, таким образом, я была вполне уверена, что это была не она. Почти уверена. Хорошо, я знала, что это могла быть своего рода ловушка. Но что, если это была Ферн? Возможно, у нее было сообщение от моего отца. Или, возможно, она могла рассказать мне, что происходило на восточном фронте. Этого было достаточно, чтобы пойти.
