— Я хотел бы только одного: чтобы вас не коснулись кривые когти войны. Играйте в свои игры и будьте в радости. Но сегодня Алисия, смотрю, не очень красноречива.
— А-а. Да так. Ничего, пан Бонифаций… Я, хм, потеряла свою любимую куклу! — соврала девушка и быстро отвернулась.
— Я так и думал, пани Алисия, что вы потеряли свою любимую куклу! — снисходительно улыбнулся пирожник.
— Зря вы так, пан Бонифаций, — снова вмешалась Брецлава, — все девушки горюют, когда теряют любимые предметы своего девичества. Посмотрите на нас!
Брецлава крутанулась на каблуках, юбки взлетели.
— Еще немного, и к нам придут о-очень важные сваты!
— Самым счастливым человеком в браке был Адам. А знаете, почему? У него не было тещи!
Брецлава засмеялась, но, заметив, как потупилась подруга, умолкла.
— Алисия, да что с тобой сегодня?
— Пойдем, Брецлава! Прошу тебя! — Алисия потянула ее холодными пальцами за запястье.
— Сейчас. Война, пан Бонифаций, это всегда не только тяжело, но и прекрасно.
— Чем? — пирожник наклонил голову набок.
— Хотя бы тем, что мы будем сражаться за свободу! — вдруг с пафосом произнесла Брецлава.
— Свобода! Для некоторых это всего лишь желание быть никем! — грустно сказал пирожник, глядя на удаляющихся девушек. — Бедные дети! Они еще не понимают, что счастье — это благодатный плод жизненного уклада. Что спокойное течение жизни, которое день за днем взращивает твою душу в обычном труде, стоит гораздо больше любых потрясений.
Но девушки не слышали его. Они шли быстрым шагом от центра города к крепостной стене. Туда, где бились о кладку воды Днепра. И бликующие волны могучей реки пока еще розовели лишь от солнечного света.
Близко к воротам их не подпустила стража. Все прогулки по стене запретили. Вести о приближении московского войска были уже не просто досужими сплетнями заднепровских старух.
Девушки расположились у горелого дуба, половина которого рухнула на землю, а вторая наклонилась над папертью Успенского собора.
— Рассказывай! Что у тебя? Я же вижу, с тобой творится неладное! — Брецлава плюхнулась аппетитно полнеющим задом на поваленную лесину.
— Я была у Аиды!
— Ты ходила к ней! Зачем? О Боже! — Брецлава прикрыла рот пухлой ладошкой.
— Ты ведь все поняла. Все-е-е… — Алисия едва сдержалась, чтоб не взвыть на всю улицу.
— Да тихо ты! Успокойся. Давай по порядку.
Брецлаву нисколечко не волновало состояние подруги. Вообще сострадание она ощутила только однажды — когда сосед несколько лет тому назад при ней топил белого трехнедельного котенка. В остальных же случаях, что бы ни происходило, будь то казни, роды, торги, над всем довлело только одно — любопытство. И еще — дикое желание поучаствовать в какой-нибудь щекотливой интрижке.
