— Я ведь не большой любитель всего этого, — Марций благодарно закивал.
— Обещаю хранить тайну твоего исчезновения, — Агриппа поднес указательный палец к губам. — Но и тебя кое о чем попрошу.
— А именно?
— Я не люблю застолий, ты знаешь. Поэтому сегодня ночью тебе придется отужинать за двоих.
— Ты совсем не хочешь приходить?
— Нет, что ты. Просто прошу сидеть за столом рядом с тобой. Ты ведь знаешь, как он не любит, когда блюда остаются нетронутыми. Сразу начинает подозревать.
— Об этом, дорогой Агриппа, меня можно было и не просить! — Марций поднялся с места и подмигнул старому другу.
У рынка свежей зелени и фруктов, раскинувшегося возле «Галльских поленниц» в начале Священной дороги, Марций наткнулся на Геркулеса, прозванного так в шутку за страшную худобу и невероятное уродство. Настоящее имя этого раба было Амитабхканьял. Он наотрез отказывался есть мясо, рыбу и даже яйца, подозрительно морщился при виде похлебки, думая, что ему пытаются подсунуть что-нибудь, противоречащее его принципам. При этом Геркулес с кротким, отсутствующим видом выполнял самые ничтожные поручения, шевелясь не больше рыбы, пригревшейся в жару на мелководье. Ноги совсем не держали беднягу и, если бы не посох, с которым он никогда не расставался, вряд ли он бы смог осилить десяток шагов. Поэтому никому не приходило в голову отнять у Геркулеса его палку, а ведь рабам строго запрещалось носить подобные предметы. Индус был тем самым исключением, которое только подчеркивало строгие правила в отношении рабского сословия.
— Ты когда-нибудь перестанешь кривляться и начнешь есть, как все люди? — спросил Марций на греческом, поскольку знал, что Геркулес говорит на этом языке довольно сносно, а вот с латынью лучше и не подходить вовсе, ибо в ответ можно получить невнятные звуки, в которых едва будет угадываться язык империи. — Так ведь можно тяжело заболеть или даже попрощаться с жизнью.
— Меня беспокоит не столько смерть, сколько рождение.
— Умрешь ты или нет — зависит от тебя, но за свое рождение ты разве можешь быть в ответе? — парировал Марций.
— Хм. Какой дикий предрассудок, — ответил Амитабхканьял на превосходной латыни.
Марций аж присел от неожиданности.
— К тому же лексикон латыни, — продолжал аскет, — очень конкретен для человека с философским складом ума.
— Не слишком ли ты откровенен со мной, Геркулес?
— Я уже давно понял, глядя на тебя, что ты принадлежишь к тому племени, которое постоянно взыскует и отдыхает умом лишь тогда, когда решает ту или иную задачу. Истина — требовательная родина, она сближает нас с очень немногими и отторгает от большинства.
