— Здравствуйте. Нас Зоя, проводница из соседнего вагона, пристроила. Сказала, у вас свободно, — за столиком сидел узкоглазый чернявый мальчик. Настороженный взгляд, пальцы теребят угол газеты, полосатая водолазка топорщится на узких плечах. Напротив него с ногами на полку забралась серая девушка. Фактически в буквальном смысле — серым у нее было всё: феньки на узких запястьях, обгрызенные ногти, дымчатые очки, длинный шарф с пыльной растрепанной бахромой, джинсы с большими квадратными карманами, волосы… Рядом валялся яркий красно-золотистый пуховик.
— Не волнуйтесь, нам не до конца ехать, — девушка будто читала мысли Антона и отвечала на незаданный вопрос. — Если повезет, то вообще через четыре часа слезем.
— А если не повезет?
— В каком-нибудь Челябинске…
— Проводники дурацкие пошли, сами не знают, на какие места у них билеты проданы и сколько денег им надо, — мальчик заговорил опять, и Антон понял, что тот гораздо старше, чем кажется на первый взгляд. Твердый, спокойный, чуть хриплый голос не мог принадлежать подростку.
Между тем он продолжал:
— Я Влад. А это моя старшая сестра…
— Мира, — серая девушка кивнула.
— Антон. Только сразу предупрежу: «Старый мельник» на троих не распиваю, в карты не игрок, к чужой жареной курице отношусь с подозрением, а заслуженные бутерброды-ветераны обхожу стороной.
— Тогда мы тоже не очень правильные пассажиры, — Влад улыбнулся. — Обряд кормления соседа мятыми вареными яйцами и куриной ногой знаем плохо, а с двенадцатым ударом часов не начинаем разговоры о смысле жизни.
— Отлично, — Антон стянул с полки сумку, перекинул через плечо. — Тогда обустраивайтесь пока, а я — в вагон-ресторан. Проверю, не водятся ли там в дополнение к завтраку — или по дороге — зубные щетки.
И только миновав три вагона, он вдруг понял.
«А когда они сели? Последняя остановка была три часа назад. Если не считать… Черт!»
Когда он вернулся, девушка спала. Она даже не стала расстилать матрас — свернулась на полке калачиком и тихонько сопела, сунув палец в рот. Длинные волосы лежали «солнышком» вокруг ее головы, как лучи. Странно. Теперь они уже не казались серыми — переливались разными цветами, как перламутр. Вагонное радио орало во весь голос про белые розы, но, казалось, девушку это волновало не больше, чем какая-нибудь колыбельная.
— Мира может и под звук канонады спать.
— А мне казалось, я еще не задал этот вопрос.
— Он был бы логичным.
— Не спорю.
Антон сел на полку рядом с Владом, уставился в окно. Пейзаж продолжал баловать — белая пустыня с грязно-белыми пятнами. Ни домика, ни дороги. Поиграл от нечего делать в тетрис на телефоне. Перечитал последние десять сообщений. Пожалел о том, что не взял с собой нетбук. Радийные страдания по поводу белых роз сменились доверием к слепой ночи. Антон вздохнул.
