Мирдин Велис оторвал взгляд от нефритового столика и улыбнулся Саймону.
— Теперь я пошлю горе-путникам свой образ и сообщу им причины, по которым я помог им, — сказал он. — Побудь здесь с моим телом несколько мгновений, друг Саймон. — Волшебник закрыл глаза и откинулся на спинку стула.
Миг спустя на светящемся изображении появилась новая тень и быстро приобрела очертания: будто сам Мирдин Велис стоял на дороге, скрестив руки на груди, и глядел на путников.
Кайтай первым обернулся и увидел колдуна. Его раскосые черные глазки мотнулись сначала к серебряной печати на шее Мирдина, затем к кольцу на его руке. Тут же маленький человечек упал на колени, склонил голову и распростер руки. Он выкрикнул хриплую гортанную фразу на своем родном языке.
Оуэн стремительно повернулся и увидел волшебника. Он остался неподвижен, настороженно глядя на Мирдина и свободно держа свой топор в руке.
— Привет тебе, Оуэн из Маррдейла, — произнес Мирдин. — И тебя, мой коллега Кайтай, я тоже приветствую. Ты можешь подняться.
— Благодарю, мой господин, — сказал Кайтай и неохотно встал. Лицо его ясно выражало, что он предпочел бы удрать, но не решался.
— Я — Мирдин Велис, — проговорил колдун. — Это я сжег Гончего Пса, посланного за вами, и этим спас ваши жизни.
— Премного благодарны, друг волшебник, — сказал Оуэн. — Ну а теперь, по обычным правилам договоров между чародеями и людьми, вы хотите, чтобы вам отплатили, верно?
Мирдин холодно рассмеялся.
— Это правда, — ответил он, — однако я не совсем обычный чародей. Я не требую от тебя, чтобы ты платил мне своей службой за такую малость, как эта. Я уверен, что ты справился бы с собакой и без моего скромного участия.
— Не знаю, — проговорил Оуэн с ухмылкой. — Может, разнес бы на клочки спустя минуту или две, а может быть, и нет.
— Оуэн, друг, пожалуйста… — хриплым шепотом заговорил Кайтай. — Не шути с ним. Он…
— Всего лишь твой собрат в искусстве чародейства, — промолвил Мирдин.
— Что ж, благодарю еще раз, — сказал Оуэн. — Ну а теперь, что касается платы. У нас в мешках есть несколько безделиц и побрякушек, принадлежавших раньше неким аскетам, которые называют себя Хранителями. Они не держат при себе женщин, и им нет нужды в драгоценностях, поэтому мы освободили их от этих вещей. Если вы потрудитесь взглянуть на них…
Мирдин поднял руку:
— Нет, нет. Я сам, до некоторой степени, аскет. Мне не нужно золото. И это все, что вы… э… от чего вы освободили Хранителей?
