Царь восточных росов поднял серебряную чашу, полную золотистого хорезмийского вина.
— Ардагаст, великий воин, я желаю пить за тебя! Но прежде скажи: кто ты? Ты мог сражаться за любое из трёх племён, а сражался за всех людей. Ты спас нас всех от живых мертвецов, а главное — от нашей собственной глупости. Ты мог обрести силу богов — и отказался. Может быть, ты ею и так владеешь? Скажи, с земли или с неба ты пришёл к нам, златоволосый царевич?
— Мир-сусне-хум, За Людьми Смотрящий Человек — так зовут Солнечного Всадника. Он смотрит, чтобы люди по правде жили. Он царевич, сын Нуми-Торума и Золотой Бабы, но родился на земле, в бедной избе вырос, потому и любит людей. Кто же ты, Ардагаст, царевич росов? Я, шаман, не знаю, — сказал Лунг-отыр.
— Кто я? — улыбнулся росич. — Ардагаст, сын Зореслава и Саумарон. «Ард» значит «Огонь». А ещё — «Правда». Огненная Правда, которую в этом мире хранят Богиня Огня и Солнечный Всадник. Я — Огненный Гость, Гость Правды. Я гостил у многих народов, и у многих ещё побываю. Я воин, но за меч берусь, чтобы Огненная Правда не ушла из мира. Чтобы святой огонь не погас, а злой огонь не опустошил мир. Чтобы этим, средним миром не завладел Чёрный бог — хватит с него и нижнего. Бог богов высоко, в верхнем мире. А средний мир хранят боги-воины: Солнце, Громовник и Богиня Огня. Но за всеми злыми демонами и их слугами не уследят и они. А если воин защищает дом, что должен делать его взрослый сын? — Он обвёл взглядом пирующих. — Грабить соседа и пить вино? Или встать рядом с отцом? И разве для этого нужно самому быть богом?
— Нет. Нужно быть похожим на светлых богов. Только не так, как эти, которых мы упокоили, — сказал Хиранья.
Два десятка всадников ехали через Уральские горы. Шестерых дружинников потерял Ардагаст в битве за Аркаим. Но с ним пошли на запад трое росов, два манжара рода Гуся и один — рода Медведя. Заходящее солнце указывало путь отряду.
— Вот так, вслед Солнцу, и до Днепра за месяц дойдём, на обжинки у венедов будем, — сказал Ардагаст.
— Если ты по дороге ещё в какие-нибудь славные дела не ввяжешься, — отозвалась Ларишка.
— Ввяжусь, и не в одно, — беззаботно тряхнул золотистыми волосами росич. — Понимаешь, Ларишка, я ведь с Днепра изгоем уехал. Одни меня венедским ублюдком звали, другие сарматским. А вернуться должен славным воином, всей степи известным. Как же мне без подвигов? И где их росичу искать, если не в степи?
