Хорошо видны длинные водоросли, течение реки расчесывает их, путает и снова расчесывает. Рита молчала, смотрела на воду, на поплавок. Кажется, она без слов поняла, рыбалка – это не утилитарное, а поэтическое занятие. Ее высший смысл – молчаливая созерцательность, чувство общности с природой, интуитивное постижение внутреннего мира человека, самого себя, – а не число пойманных рыбешек. Да, Рита все-таки натура поэтическая, – подумал я.
Видимо, в эту минуту ее душа жила мечтами, поэзией окружающей природы. Я молчал, смотрел на реку. Минута шла за минутой… Поплавок безжизненно болтался на водной глади. Я перевел взгляд на Риту и подумал о том, что поспешил с выводами о женской поэтической натуре и единении с природой. Рита, надвинув на глаза панаму с широкими полями, дремала на своем стуле. Точнее, глубоко спала.
Я не решился ее будить, честно говоря, и ко мне не пришло поэтическое настроение, которого так ждал. Тянуло в сон. И если бы не далекие раскаты грома, я бы последовал примеру Риты: смежил веки и…
* * *
Гроза началась раньше чем я думал, на песок упали первые тяжелые капли, Рита проснулась. Вытащила из сумки нейлоновую куртку и поспешила укрыться под ивой. Я последовал ее примеру. Стоял, прижавшись плечом к стволу. Теплый проливной дождь пролился на холодную руку, и произошло маленькое чудо, – вода изменила цвет, за пару минут сделавшись из насыщенной изумрудной – абсолютно белой. Я не знаю, чем объяснить этот феномен.
Не раз теплый дождь заставал меня у какой-нибудь речушки. Но никогда не наблюдал, чтобы цвет воды менялся, да еще таким, самым причудливым образом. То ли вода, выходящая из пещеры, содержала какие-то элементы, способные изменять ее цвет при резком перепаде температуры, то ли есть другое объяснение, – не знаю. Никогда больше не видел подобного мистического превращения.
Мы стояли и смотрели, как мимо быстро движется широкая молочная река, а в ней шевелятся стебли зеленых водорослей. Рита поглядывала то на белую реку, то на меня, словно ожидала какого-то объяснения. Но я только пожал плечами.
– Бывает же такое, – сказала Рита. – Чудеса…
– Чудеса, – повторил я.
Да, ради этого зрелища стоило завернуть сюда и провести на берегу хоть целый день. Дождь сделался мельче, ослаб. Река тут же начала менять цвет, потемнела, стала как будто серой, подернулась поверху туманной дымкой. Я сбегал к оставленной сумке за камерой, успел щелкнуть несколько фотографий. А иначе, – если расскажу кому об этом приключении, – не поверят.
