За Сарой ухаживает Майкл, – сотрудник местной газеты, симпатичный, немного нескладный мужчина (но не только он один, поклонников у Сары немало). Ночами он пишет рассказы и старомодные сонеты, которые не печатают журналы. Но, надо думать, со временем талант Майкла будет оценен по достоинству. Кажется, образ Майкла Рита списала с меня. Герой пьесы в разговоре использовал мои любимые словечки и выражения, имел мои привычки да и внешне был похож.
Разумеется, избранником Сары становится Пол. Я тяжело заворочался на кровати. Пристрастия женщины настораживали: неужели ее вкус настолько испорчен, чтобы сделать столь странный выбор. Или я плохо знаю женщин? Может быть, им не нужен писатель, поэт и романтик.
Я приподнялся на кровати и посмотрел на свое отражение в зеркале. Да, писатель никому не нужен… От жалости к себя защемило сердце. А нужен водитель грузовика с замусоленной ширинкой? Крепкий парень, с трудом одолевший восемь классов? Может быть, этот водитель со своим грузовиком и есть современный принц на белой лошади? Персонаж, долгожданный, выстраданный Сарой бессонными ночами, в пустой холодной кровати.
В конце пьесы – сцена дружеской попойки. Пол, Сара и другие соседи устраивают барбекю и накачиваются пивом: у Пола скончалась бабушка, человек небедный, она оставила любимому внуку полмиллиона наличных, квартиру в Майами и новенький "Линкольн". Я тяжело вздохнул, не в силах скрыть разочарования, – у Риты были вещи куда более талантливые.
* * *
Брезжил рассвет. Я поднялся с кровати, сел за письменный стол и еще пару часов возился с текстом. Мое старание не спасло эту довольно серую вещицу, но хоть сократил несоразмерно длинные диалоги, – и то ладно. На отдельном листе я набросал свои замечания о том, как улучшить пьесу. Слишком много, почти все блага жизни – добрые друзья, привлекательная соседка, большое наследство достается этому Полу, человеку грубому и утилитарному. Нельзя, несправедливо, чтобы все – одному.
Свои замечание я изложил Рите за завтраком. Я был откровенен, сказал все, что думаю, – Рита сама на этом настаивала. Она не удивилась и не огорчилась.
– Я так и знала, что ничего не поймешь. Что ж… Нас рассудит Ричард Колберт.
– Ему не понравится. Пьеса ходульная. Герои невыразительные, конфликт надуманный. Спорим на бутылку коньяка?
– Бутылка – ерунда. Спорим на двадцать ящиков "Хеннесси". И чтобы бутылка – не меньше литра.
– Ты столько не выпьешь за всю жизнь. Даже десятой доли не выпьешь. В ящике двенадцать бутылок.
