Удивительный заклад | страница 18

«Бабушка обнаружила пропажу… — вот первое, что я подумал. — Она вызвала отца со службы…» Моё лицо мгновенно покрылось капельками холодного пота.

Дверь из комнаты распахнулась, и на кухню вышел доктор, тот самый толстый доктор, который был у нас на днях. За ним с полотенцем в руках шла бабушка. Вытирая кончиком полотенца заплаканные глаза, бабушка спросила:

— Да есть ли, господин доктор, надежда?

— Надеяться всегда нужно, голубушка! — скороговоркой сказал доктор, надевая на голову шляпу. — Вечером я опять зайду!

— Алёша! Помоги господину доктору сойти с лестницы, — заметив меня, сказала бабушка. — Потом беги в аптеку. Вот рецепт.

Я помог сойти доктору с нашей крутой лестницы и помчался в аптеку.

Когда я вернулся с лекарствами, отца уже не было дома. Он ушёл опять на службу. Бабушка хлопотала около кипящего самовара, наполняя бутылки горячей водой. Доктор велел прикладывать к рукам и ногам матери грелки, чтобы ослабить приступ болезни.

В этой суматохе и тревоге бабушка не обратила внимания на то, что я так рано вернулся из школы. И я, зная, что мать почти при смерти, всё-таки был способен радоваться, что бабушка ни о чём меня не расспрашивала.

Воспользовавшись первой удобной минутой, когда в комнате, где стоял комод, никого не было, я положил три рубля в нижний ящик. Я вздохнул с облегчением. Мне казалось, что сети, в которых я запутался, наконец порвались и я вот-вот вырвусь на свободу…

Глава четвертая

Несколько часов мать была в полубессознательном состоянии, и бабушка запретила мне и сестрёнке заходить к ней. К вечеру матери немного полегчало, и она попросила, чтобы я и Лена посидели подле неё. Отец позвал нас.

— Больше десяти минут не сидите. Она очень слабая, — шепнул он.

Мать полусидела, откинувшись на подушки, и часто и тяжело дышала. Красное ватное одеяло закрывало её только по пояс. В комнате пахло лекарствами и было сумеречно.

Обычно бледное лицо матери теперь пылало, и от этого она выглядела оживлённой и очень молодой.

— Здравствуйте, мама! — робко сказал я, останавливаясь у изголовья кровати.

— Алёша, ты лучше сюда стань! — мать показала рукой на другой конец кровати. — А то я плохо тебя вижу…

Я стал так, чтобы свет от окна освещал только мать. Моё лицо было в тени.

Мать спросила, ели ли мы сегодня, — она знала, что бабушке было не до обеда, — потом вдруг заговорила о Снежке.

— Неужели он не найдётся, Алёша? Я к нему, будто к человеку, привыкла… — опять, как в прошлый раз, сказала она.